Садитесь, ешьте, пейте. Берите доброе вино!
– Его великопреподобие… – сказал я. – Мы пришли, дабы переговорить с его великопреподобием об оккультном карго…
– Хо-о! Фатик, давненько ты не бывал в Талестре. Я и есть его великопреподобие, глава культа Сегизма Сноходца.
Я вдруг взопрел в хламиде студента, под которой была напялена куртка.
– О Гритт.
– Ну, жизнь повернулась ко мне передом четыре года назад, дорогой Фатик. Хо-о! Да садись ты. Или не хочешь есть?
– Благодарю, мы недавно поели в харчевне.
– Эх, слабаки! Доброе мясо, доброе вино, что еще нужно для счастья? Я люблю так, по-простому, в обычной кухоньке…
Он создавал обманчивое впечатление жизнерадостного и добродушного человека. Его великопреподобие… Ну надо же…
– Как славно, что ты снова в деле, дорогой Фатик! Так ты привез груз от жирной мерзавки Вирны, х-хо? Она требует называть себя госпожой в письмах. Ну а я в ответ требую, чтобы она величала меня господином! Х-хо-о! Мы уж и отчаялись заполучить груз, говорят, в Брадмуре очень
Глаза у него были маленькие и умные. Взгляд был цепкий, как и у всех людей, что пробились с самых низов.
– Есть такое, – сказал я. – Но мы прорвались. Без потерь.
– Это замечательно, дорогой Фатик! И когда я смогу получить груз? Время, знаешь ли, на исходе.
Это ты можешь мне не говорить, Хайкрафт.
– Сегодня, через три часа, у главного входа в «Гостевой домик».
Главный вход находился в противоположном конце от Аллеи Вечной Радости, стало быть, конкуренты никак не столкнутся друг с другом. Хитроумен, Фатик!
Хайкрафт отхватил здоровенный шмат баранины и прожевал. Затем прищурился весьма хитро.
– Кладбище? Годится. Явимся, надеюсь, до дождя.
– Постарайся.
– Ты выглядишь бледненько, что, не здоров?
– Подхватил в горах простуду.
Тут я закашлялся – совершенно, надо признать, без наигрыша.
– У-у-у, значит, надо лечить. Налей себе вина!
– Спасибо, обойдусь без вина. Требуется еще сделать кое-какие дела.
– Да? Ну смотри… Х-хо!
– А слыхал ли ты, Хайкрафт, про знамения Объединения, – вкрадчиво произнес я. – Огромная туча грядет… А кроме тучи, говорят, кое-что случится сегодня и в Академии. А все потому, что боги недовольны, слишком давно они ждут Объединения. Ведь Разъединение, говорят, было ересью.
Он ужаснулся, перестал жевать, уставился на меня.
– Какая ересь! То, что ты говоришь – страшная ересь, и я могу предать тебя смерти!
– Увы, но крестьяне говорят об этом от самой границы с Талестрой. Говорят, ходят слухи, что сегодня грянут знамения!
– Ох, Фатик! Ересь! Уйди, не могу тебя слушать!
Мы и ушли.
Пожалуй, для объединения культов я сделал все, что мог. Остальное будет зависеть от силы знамений. А уж они будут. О да, будут.
На экипаже мы вернулись к «Гостевому домику» и стали ожидать. Багрово-черная туча надвинулась вплотную, ветер гонял меж склепов сухие листья. Молчаливые зарницы раз за разом освещали пространство. Но дождя не было. Может, его и не будет. Природа тучи, возможно, была
Я чувствовал нарастающую тревогу. Что-то скверное, кроме тучи, приближалось. И я не мог этому помешать.
Наконец, к нам пожаловали адепты Омфалоса под предводительством одышливого кашлюна Керована. Я не ожидал, что он сам явится. Монахов с ним было более двадцати человек, пятеро вели в поводу осликов для груза. К тому времени я велел возницам – Нануку и Ванко – отвести козла подальше и заткнуть ему пасть, чтобы не выдал нас блеяньем. Если культисты узнают, что мы двурушничаем, неизвестно, что будет. То есть – известно: резня.
Олник, Самантий и Тулвар ждали в фургоне.
– Ну, юноша, где наш товар?.. Бахун-бахун!
Я выдал им товар. Керован лично осмотрел каждый кустик вангрии и заглянул в каждый бочонок с моджи.
– Бахун, бахун! Кусты осыпались!
– Дорога была трудной. В Брадмуре неспокойно. Но лепестки на вангрии еще есть.
