нынешнем раскрытии… но нет. По какой-то неведомой мне причине решил поиграть в пострелушки, словно обычный неодарённый солдат. Да ещё и…
Вспомнив кое-что, я вытащил балисонги и с двух рук метнул их в ближайший кривой ствол средиземноморского деревца. Нож, вылетевший с правой руки, вонзился, правда, не совсем там, куда я целился, а вот левый мало того что прилетел не синхронно, так ещё и, звякнув кастетом о кору, упал в высокую траву. Всё было, как всегда…
«Ну не моё это! – нахмурившись, подумал я, подбирая клинки. – Не дружу я с метательным оружием! Сколько ни натаскивал меня Наставник – у меня всё равно не получалось так же здорово, как и у него. Тогда – каким боком у меня вышло так ловко уложить чёрно-белых. Да ещё и в прыжке, и притом совершенно не целясь?»
Глянув ещё раз на мужика, которому дуло автомата проткнуло сердце, аки натуральный джавелин, я только покачал головой. Нет… удивляло не то, что тупая железка пробила бронежилет и вонзилась в тело. Это обычная физическая сила. Лом, против которого нет приёма, если нет другого лома. Но ведь расстояние-то не маленькое, а этой хренью ещё попасть надо было так, чтобы она воткнулась в цель, а не соскользнула или ударила её прикладом.
Подойдя к скрученному мной пленнику, я схватил его за шиворот и потащил по склону на холм, а уже добравшись до лагеря, вспомнил кое-что ещё. Не знаю, как с меня полностью слетело опьянение эриннией Сансары, но повторять как-то не хотелось. Поэтому я закрыл все лишние чакры, вплоть до третьей, и…
Охнув, я чуть было не упал. Во всём теле мгновенно образовалась жуткая слабость. Привычные для меня энергетические потоки практически не чувствовались, хотя море Сансары хлестало как обычно в полную силу всех десяти лепестков. Где-то в груди, прямо под сердцем, неприятно заныло, и от этого места начала растекаться волна ноющего бессилия. Кряхтя и едва удерживаясь на ногах, я отпер вначале четвёртую, а затем и пятую чакру, и только тогда почувствовал себя лучше.
«Ладно… потом разберёмся… – с усилием подумал я, распрямляясь и полной грудью вдыхая свежий воздух. – Кажись, во мне опять что-то сломалось, но сейчас есть дела поважнее».
Только тогда я смог внимательно осмотреться. Лагерь, а точнее то, что от него осталось, выглядел жалко. Все ящики с боеприпасами, за исключением тех, которые я сам разнёс задним бампером «Карателя», была вскрыты и их содержимое ровным слоем раскидано по земле. От навеса полевой кухни не осталось и следа. Под ботинками то и дело хрустели обломки галет и поблёскивали банки и упаковки изодранных ИРПов.
Однако самый главный сюрприз ждал меня в окопе. Вход в подземное укрепление оказался наглухо перекрыт огромной глыбой льда, в которую были вморожены два урода в чёрно-белой броне. Они стояли ко мне спиной, во вполне естественных позах, так, словно бы только собирались зайти внутрь, когда их мгновенно накрыло ледяным панцирем, вырвавшимся прямо из блиндажа. Земля вокруг так же была проморожена, и, к моему удивлению, всё это вовсе не собиралось таять, поблескивая под жаркими лучами средиземноморского солнца мириадами искорок.
Вот здесь я реально испугался за Ленку. Вскрыв Аджну, я хотел было, со всей силы врезав кулаком по сверкающей поверхности, разнести преграду вдребезги… но вовремя одумался. Мало ли что могло находиться внутри! Быть может, и Касимова, и ребёнок точно так же вморожены в эту глыбу, явно магического происхождения. А если даже нет, энергетический выплеск с той стороны вполне может сильно навредить девочкам, а то и вовсе убить не защищённую чипом малышку.
Выскочив из окопа, я быстро огляделся и скрипнул зубами с досады, вспомнив, что основной шанцевый инструмент остался в «Карателе», а свою МПЛ я, на всякий случай, аккуратно поставил в углу землянки. Сорвавшись с места, я за четверть минуты оказался возле машины, вскочил на водительское сиденье и, не разбирая дороги, погнал её в лагерь. Выхватив лопату, принялся за дело, вгрызаясь в промороженную почву прямо над потолком блиндажа.
Работа шла медленно, я с остервенением раскидывал землю, выдыхая ртом и носом клубы пара в мгновенно похолодевшем воздухе, и так увлёкся, что, когда за спиной прозвучал чей-то голос, тело сработало автоматически.
– Что, парень, решил податься в землекопы? – Занесённая для удара лопата была аккуратно остановлена и отобрана у меня чужими сильными руками. – Тише, братан, тише…
Тяжело дыша, я переводил взгляд с одного человека в навороченной боевой броне на другого, пока, наконец, не понял, что передо мной стоят два осназовца из одиннадцатого отдела КГБ, в то время как ещё двое уже вовсю, со знанием дела, шуруют по телам убитых мной чёрно-белых, а третья пара занимает позицию для обороны.
– Что там? – отобравший у меня лопату боец поднял лицевую маску, и я узнал Коня, с которым мы общались во время переезда на полигон.
– Ленка… – ответил я, вновь по привычке закрывшись до третьего уровня, и чуть было не упал от накатившей слабости, хорошо, что бойцы меня подхватили под руки. – И ребёнок…
– Какой, блин, ребёнок? – Глаза бойца полезли на лоб. – Откуда он взялся?
– Не знаю… – хрипло ответил я, возвращаясь на пятый уровень и снова ощущая силу в мышцах. – Появилась откуда-то вовремя артобстрела… возможно, из какого-нибудь местного аула на полигон пробралась…
– Ты уверен? – недоверчиво спросил меня Конь, в то время как его напарник, нахмурившись, осматривал заблокировавший вход ледяной вынос.
– Да…
– Здесь вокруг нет селений, – задумчиво произнёс второй, пристально глядя на меня, что я почувствовал, хоть он и не снимал с лица маску. – Так, Конь,
