давай вскрывай, а ты, э-э…
– Кузьма…
– Кузьма, – повторил он, – садись и рассказывай, что и как у вас здесь было.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я присел на один из перевёрнутых оружейных ящиков и открыл было рот, как меня тут же прервал один из бойцов.
– Здесь живой гомункул! – крикнул он. – Парень его вырубил и повязал!
– Молодец! – хмыкнул мой собеседник. – Меня, кстати, Андреем зовут.
– Дроф! – вновь раздался возглас. – Ты когда-нибудь видел, как люди умирают от автомата? Глянь, не пожалеешь!
– Харэ болтать, – не особо злобно отгрызнулся Андрей и добавил, обращаясь уже ко мне: – Рассказывай.
Я подумал и начал с того момента, как утром разбудил Касимову. Нас прервали только однажды, когда в разрушенный лагерь притащили чёрно-белого, которого я насадил на автомат. Это зрелище проняло даже моего визави. А когда я уже подходил к финалу, подал голос Конь.
– Есть! Они тут! – крикнул он, убирая нож, которым только что взрезал потолок. – Студентка и девочка лет шести-семи.
– Чего? – воскликнул я, синхронно с Андреем вскакивая на ноги. – В смысле?
В Солнечное я добирался уже пассажиром в десантном отсеке своего же «Карателя». Первое время я хмуро сидел на своём месте, переводя взгляд то на лежащую на соседних сиденьях Касимову, то на подросшую с утра малышку, задремавшую у меня на коленях, то на Коня, растирающего обмороженную щёку.
Ленку нашли в бессознательном состоянии в дальнем от входа углу. Голова её лежала на коленях у безутешно рыдающей девочки, которая и приголубила ударом «снежка» по морде осназовца, когда тот первым сунулся во вскрытый блиндаж. Судя по тому, что случилось с чёрно-монохромными гадами, мужику ещё изрядно повезло, что чудо природы с белыми, искрящимися на солнце волосами сильно выдохлось в помещении, в котором практически не осталось воздуха, и не была способна на большее.
При этом девочка визжала и не давалась на руки никому, не позволяла в том числе прикоснуться и к Ленке. Только когда внутрь землянки забрался я, она, к моему большому удивлению, сама потянулась ко мне, и, доверчиво прильнув, тут же успокоилась, не мешая больше осназовцам пробить ледяной затор и вытащить Касимову. М-да… и ещё, как чуть позже выяснилось, малышка ну никак не могла пробраться на полигон самостоятельно, по той причине, что не умела не то что ходить, а даже стоять…
Когда же разглядывать окружающих мне порядком поднадоело, я занялся собой. Так и сидел, прижимая к себе ребёнка, открывая и закрывая собственные чакры, чувствуя, как накатывает слабость, а где-то внутри рождается высасывающая силы воронка, стоило мне только перешагнуть с пятой на четвёртую ступень. Я даже чуть было не потерял сознание, когда ради эксперимента, на долю секунды прикрыл Манипуру, но вовремя успел разблокировать её и ещё какое-то время ехал, чувствуя болезненную пустоту внутри и медленно отступающую от глаз звенящую белизну.
В результате я пришёл к выводу, что лучше всего мне будет держать себя на уровне Анахаты – четвёртой чакры, хоть это всё равно было некомфортно. Постоянно ходить с более высокими открытыми чакрами я просто боялся, зная, как быстро накатывает на меня энергетическое опьянение, и помня, как совсем недавно я уже проявил себя полным неадекватом, с прогрессирующим раздвоением личности.
«Каратель» лихо зарулил на центральную площадь нашей временной базы и остановился. Двери открылись, и сопровождавшие нас осназовцы выбрались из кузова, аккуратно вытянув носилки с так и не пришедшей в себя Касимовой. Девочка же проснулась и что-то залопотала на непонятном мне языке, хлопая по сторонам глазёнками с длинными ресницами. Я остановился, глядя как прямо ко мне вышагивает «командующий», и, чувствуя неладное, с трудом отцепив от себя малышку, посадил её на крайнее кресло «Карателя».
Парень остановился в нескольких шагах он меня. Смерил каким-то странным взглядом и, сморщив губы, громко прошипел:
– Уж поверь мне, Ефимов. Никакая Аня тебе приветы больше не передаст, я приложу для этого все возможные усилия… – Он буквально выплюнул мне это в лицо, и я не смог сдержаться, хотя и понимал, что меня тупо провоцируют.
Мой кулак прилетел ему прямо в челюсть, но, несмотря на то что бил я со всей силы и был сейчас полноценным Ротмистром – «воином» четвёртого уровня, он лишь слегка отшатнулся, зло оскалился и ударил в ответ. В обычное время я легко бы уклонился от подобного или вообще ничего не почувствовал. Однако сейчас со мной явно творилось что-то неладное, и я оказался на земле, сплёвывая кровь из разбитых губ. Носок сапога впился мне в ребра, и я охнул, даже не веря своим ощущениям, слыша сквозь звон в голове, как где-то хнычет маленький ребёнок.
Ещё один пинок я принял на жёсткий блок и только тогда попытался подняться. Новые удары посыпались всё быстрее, кое-что я блокировал, но «командующий» бил всё сильнее и сильнее, и наконец я не выдержал. Зарычав словно раненый зверь, рывком вскрыл шестую чакру и тут же вбил гаду сильный апперкот.
– Да ну на хрен!! – раздался в тишине удивлённый возглас кого-то из невольных зрителей этой отвратительной сцены.
Я же не в силах успокоиться, тяжело дыша вновь ставшим свежим и сильным телом, глядя на рухнувшее мне под ноги обезглавленное тело в командирском плаще. А затем вздрогнул и обернулся. На меня смотрели два громадных льдисто-голубых глаза, залитых слезами. Выматерившись про себя, я бросился к девочке, которая вцепилась мне в воротник ручонками и уткнулась личиком куда-то в область ключицы, всё ещё продолжая всхлипывать,
