– Взаимно, Самуэль Михайлович! – отвечаю я.
– Кстати, Филипп! – Голос старичка чуть меняется, он перестает проглатывать «л», и я слышу в нем новые металлические нотки. – Позвольте спросить, а вы не слишком много внимания уделяете своим новым друзьям? Всем этим Сявам, Жирным, Кирам и Гришам? Что за сброд! Вы, вообще, когда прокачиваться собираетесь? Когда Хфор на горе свистнет?
Похоже, старик кританул словом, потому что я мало сказать ошарашен, обескуражен, я – шокирован так, словно мне врезали под дых с размаху бейсбольной битой.
– Филипп? Отвечайте на вопрос, когда вас спрашивают!
– Откуда вы знаете?.. – слабеющим голосом спрашиваю я.
– Мы, – старик делает акцент на этом слове, – мы знаем про вас все. Поэтому просто объяснитесь. Какой у вас уровень «Познания сути»?
– Второй.
– Значит, Виницкий Николай Сергеевич не зря выказывал опасения… Интерфейс все еще при вас. Прискорбно. Что ж, я получил интересующую нас информацию, вы можете идти, молодой человек.
– И что будет дальше?
– В каком смысле? – спрашивает Панюков.
– Ну, со мной, с интерфейсом…
– Не понимаю, о чем вы говорите, – отвечает старичок. – Фи’ипп, с вами точно все в порядке? Говорю же, вы какой-то утом’енный.
– Со мной все в порядке, Самуэль Михайлович, спасибо за беспокойство.
Панюков раскрывает лежащую у него на коленях газету и погружается в чтение, отгородившись от меня. Некоторое время я стою рядом, читая его профиль, но не нахожу ничего странного, все тот же 83-летний пенсионер двадцать седьмого уровня социальной значимости.
– Самуэль Михайлович, – делаю я еще одну попытку.
– Да, Фи’ипп? – отвечает он, отложив газету.
– А в какой квартире вы проживаете? Раз уж мы соседи теперь…
– А, конечно. В тридцать седьмой. Заходи как-нибудь, почаевничаем!
– Обязательно, – отвечаю я и иду к себе.
Дома, дочитав очередную книгу, за час до назначенной встречи с родителями я принимаю одно решение. Оно не связано ни с Виницким, ни с прокачкой, ни со странным пенсионером Панюковым. Этой задачи нет ни в квестах, ни в логе.
Это то, чего мне хочется всем сердцем. Я смотрю на карту, вижу, что она дома, и еду к ней.
Мне приходится нажать на кнопку звонка несколько раз, прежде чем наконец дверь открывается. На пороге стоит обернутая в полотенце Вика с мокрыми распущенными волосами. По ее лицу стекает капелька воды.
Она удивленно смотрит на меня и, не говоря ни слова, пропускает внутрь. Я закрываю дверь и долго смотрю на нее, а она на меня. Выглядит она такой беззащитной, и даже юной, что у меня сжимается сердце.
– Дочка опять у родителей… – она нарушает затянувшееся молчание. – Привет.
– Привет, – отвечаю, проталкивая звуки сквозь пересохшее горло. – Я сейчас в гости к своим родителям еду… Хочешь со мной?
– Хочу.
Характеристики Фила на конец первой книги
•
•
•
•
•
•
•
