завернувшаяся в одеяло, Фома, сокрушенно качающий головой, хмурый Гради-ил и Луминьян с заплывшим глазом (к счастью, его глаз уцелел) – немного потоптавшись, стали рассаживаться вокруг весело потрескивающего костра. Все как воды в рот набрали, переваривая события сегодняшнего вечера, и никто не спешил прервать затянувшееся молчание.
Наконец Гради-ил повернулся к магу, посмотрел на его синяк и сурово спросил:
– Уважаемый магистр, зачем вы хотели убить невесту нашего лорда?
Я в немом удивлении уставился на эльфара. Думаю, все остальные тоже, уж очень неожиданное заявление сделал разведчик. Луминьян сначала не понял вопроса и только спросил растерянно:
– Как? Как вы сказали? Я хотел убить орчанку? – Он перевел взгляд на девушку, поморгал, пытаясь вникнуть в суть заданного вопроса, и снова посмотрел на эльфара. – Гради-ил, вы о чем?
– Не прикидывайтесь! – не смягчая сурового тона, ответил разведчик. – Вон, у вас синяк под глазом.
– И что? – еще больше удивился магистр.
– А то, что его вам поставила Ганга, когда вы лезли в повозку. Ведь так?
– Так, – согласился Луминьян, не понимая, к чему клонит эльфар.
А тот, продолжая обличать магистра, закончил свою мысль следующими словами:
– Раз у вас синяк на лице и его вам поставила орчанка, значит, вы хотели ее убить.
– Да с чего ты это взял?! – возмущенно и громко закричал магистр. Но эльфар был непреклонен и смотрел все так же сурово.
Луминьян за поддержкой повернулся к нам. Я встретил его прищуренным, подозрительным взглядом, но все же не выдержал и рассмеялся, чем ввел магистра в еще большее смятение.
– Да что здесь происходит? – завертелся он как посаженный на сковородку.
– Дело в том, учитель, что на основании наших синяков вы сделали вывод, что мы хотели убить девушку. Вот Гради-ил и вернул вам ваши логические выводы. У вас синяк, значит, вы хотели убить Гангу. Все просто.
Магистр засопел. Окинул нас злым взглядом, но постепенно его губы растянулись в несмелой улыбке, и он в конце концов расхохотался. Напряжение, царившее у костра, исчезло, смеялись все, и Ганга громче всех. Отсмеявшись, магистр обратился к ней:
– А ты чего кричала, дочка? Мы уж незнамо что подумали.
Та заморгала, потупилась, начертила палочкой на песке несколько линий и наконец призналась:
– Я испугалась.
– Чего там можно было испугаться? – изумился Фома, и мы, тоже не понимая причин ее страха, посмотрели с ожиданием на нее.
Проведя еще несколько параллельных линий, она выкинула палочку и ответила почти плача:
– Там была мышь, и она на меня прыгнула. Потом что-то укусило меня за пальцы и повисло, потом за другую руку, это было неожиданно и больно. Я подумала, что мыши напали на меня. – В ее голосе слышались слезы, она вздохнула и замолчала, но это продолжалось недолго. Ганга подняла глаза и обрушилась на Фому: – Ты, шарныга мелкая, зачем накидал мышеловок по повозке?
– Так они сухари жрут, спасу нет, вот я и поставил мышеловки и еще капкан, если норники[10] залезут. Я в углу поставил, где припасы. Ты зачем туда полезла? – перешел он в атаку.
– Хотела отгородить себе место. Мне спать негде.
– А спросить, где можно лечь спать, тебе было трудно? – вступил я в разговор в воспитательных целях. – А если бы там был мой домовой, которого ты увидела в прошлый раз?
– Какой домовой? – Она посмотрела на меня со страхом.
– Страж повозки. А ты, Фома, почему не сказал, что у нас появились мыши? Эту проблему я мог решить без капканов и мышеловок. – Я строго посмотрел на орка. – Значит, так, я вижу, что безделье на вас плохо влияет, поэтому ввожу дежурные смены и новые обязанности. Ганга, ты готовишь и моешь посуду. Фома, на тебе дальняя разведка пути. Гради-ил, на тебе охрана каравана из двух повозок. Сегодня первая смена дежурства твоя, Ганга, ночная Фомы, а утренняя Гради-ила.
– А ты что будешь делать?! – возмутилась норовистая дочь степи.
– На мне самое трудное – общее руководство, – вздохнул я, показывая им, какую тяжелую ношу пришлось взвалить на себя. – У меня есть место у магистра в повозке, свою повозку отдаю тебе, Ганга.
– Нет! – испуганно вскрикнула она. – Лучше я к магистру. – И жалобно посмотрела на Луминьяна. – Можно?
Тот погладил ее по голове, поцеловал в лоб и, умильно скорчив побитое лицо, проговорил с нежностью:
– Конечно, дочка.
Лежа в повозке и уже засыпая, я услышал ворчание Шизы.
– Жулик, – сказала она, – и лентяй, даже девушку заставил службу нести.
