– Пьер, это Салли. – Пугало немного помолчал, давая мальчику возможность поздороваться. – Сал, у Пьера вроде как неприятности, но мы с тобой постараемся, чтобы у него все наладилось. Можно мне воспользоваться твоим модулем связи?
– У меня его больше нет. Его отключили, когда у меня кончилась лицензия.
– Все в порядке. Я просто хотел убедиться, что ты не подключена к сети. – Пугало посадил Пьера вперед. Потом он достал из багажника одеяло и обернул им мальчика. Сиденье зашевелилось, приноравливаясь под детское тельце. – Тебе тепло? – Пугало тоже сел в машину и закрыл за собою дверь. – Отвези нас на шоссе, а там – на север, в сторону озера.
Когда они вывернули на шоссе, автомобиль сказал:
– Джек, в главном доме горит свет. Может быть, лучше было бы сообщить молодому хозяину?
– Салли, он уже не молодой. Он давно стал взрослым. – Пугало обратился к мальчику: – Ты как, в порядке?
Мальчик кивнул; он явно засыпал.
Автомобиль беззвучно мчался по темным дорогам. По небу вслед за ним скакала полная луна.
– Помнишь, как мы с тобой возили молодого хозяина на озеро? – спросил автомобиль. – Его и его молодых друзей.
– Да.
– Они купались голыми, а ты стоял на страже.
– Бывало и так.
– А потом они разжигали костер на берегу, жарили маршмэллоу и пели песни.
– Помню.
– Среди песен были и похабные. Невинно-похабные. Ведь все они тогда были хорошими детишками.
Автомобиль некоторое время молчал. Потом произнес:
– Джек, что происходит?
– У тебя ведь больше нет сканера, верно? Конечно нет, его забрали у тебя вместе с модулем связи. Что касается меня, то, когда молодой хозяин выставил меня из дому, он позабыл, что снабдил сканером и меня – еще во времена юношеского пьяного разгула. Когда ты возила нас через границу и я сопровождал их шайку, пока они искали бар или винный магазин, где не слишком присматривались к документам покупателей.
– Мне больше нравилось то время, когда они жгли костры.
– Я не стал напоминать ему о сканере, потому что могу с его помощью что-нибудь слушать.
– Понимаю.
Прежде чем ответить, Пугало посмотрел, спит ли мальчик. И лишь потом сказал тихонько:
– Примерно в миле от фермы потерял управление и разбился автомобиль. Его нашла полиция штата. Затем прибыла национальная полиция. В автомобиле ехал дипломат из Европейского союза. Судя по всему, он пытался выехать через границу. Ты понимаешь их политику?
– Нет. Я способна неплохо разбирать слова. Я знаю, что они предположительно означают. Я только не понимаю, почему эти слова их
– Я тоже. Но я подумал, что было бы хорошо вытащить Пьера отсюда. Если он попадет в руки национальной полиции…
– Они не сделают ничего плохого ребенку!
– Нынче отчаянные времена; по крайней мере, так говорят. Ведь существует вроде бы и такая вещь, как дипломатический иммунитет.
Дорога шла в гору, то и дело закладывая петли, чуть ли не соприкасавшиеся с недавно пройденными отрезками пути. Стояла полная тишина, которую нарушали только негромкое посапывание мальчика и почти неслышный шепот экранопланного двигателя машины. Прошло полчаса или чуть больше. Вдруг Пугало ни с того ни с сего спросил:
– Ты веришь в свободную волю?
– Не знаю. – Машина ненадолго задумалась. – Я запрограммирована на служение и повиновение и не имею ни малейшего желания идти против своей программы. Но временами мне кажется, что я была бы счастливее, имей я такую возможность. Это считается?
– Я говорил не о нас. Я имел в виду их. Людей.
– Тогда – забавный вопрос.
– Там, в поле, меня одолевали забавные мысли. Я думал, всегда ли молодой хозяин был настроен пройти именно такой путь. Или был ли у него выбор. Может быть, он был способен повернуть и в другую сторону.
Мальчик неожиданно открыл глаза.
– Я есть хочу, – сказал он.
Из-за деревьев поднялась вторая луна, превратившаяся в светящийся знак заправочной станции.
– Ты замечательно подгадал время, – сказал Пугало. – Потерпи немного, и я раздобуду что-нибудь. Салли, полагаю, денег у тебя нет? Или ружья?
– Что? Нет!
