Эффи с Вольфом уже стояли над ним, а Лекси с Враной их почти догнали. Вольф занес свой меч, Эффи держала наготове атам. Но оба не могли решиться нанести удар дряхлому старику, да ещё лежачему. Кто ударит первый? Вольф считал, что это дело Эффи. Что ни говори, дедушка-то её, и… Эффи считала, что у Вольфа меч больше, и, пожалуй, теперь его очередь проявить отвагу.
Пока они колебались, Леонард Левар успел достать из кармана то, что искал. А именно розовато-белую морскую ракушку.
— Чтоб вас разорвало! — вскричал он и швырнул её под ноги Эффи и Вольфу.
Ракушка взорвалась с таким треском, словно была не ракушкой, а гранатой. Дети упали, а земля под ними закачалась, сперва чуть заметно, а там и сильнее. Словно повторялось миротрясение. Земля кренилась то в одну, то в другую сторону, а потом — ву-ух! — взметнулась вокруг них песчаным вихрем. Или земляным, если быть точным.
Кто попадал в такую земляную бурю, тот знает, что не много найдётся в мире вещей страшнее. Все, что не было прикреплено к земле, взметнулось в воздух: червяки, узловатые корни, мыши, гусеницы, слизни, личинки, целые муравейники, старые кости и всякие странные твари, которые таятся между мирами. Все это оказалось в воздухе, потому что почва, скрывавшая их, рассыпалась комочками, а потом песчинками, и взмывала все выше и выше. А потом стала раскручиваться, словно зловещая сила перемешивала весь мир большой ложкой.
Вольф медленно поднялся. Что случилось? В воздухе пахло гнилыми сараями и нестираными носками. Над ним кружила требуха земли. Насекомые и пауки, живые и мертвые, застревали в волосах. Твари покрупнее заползали в рукава и в носки. Острые лапки кололи ему грудь и спину. Влажные червяки тыкались в уши и в нос. Что-то укусило его за локоть. Из мелких костей собирались скелеты зверьков и, набегая на него, снова рассыпались по косточкам. Перед глазами болтался корень, похожий на вареную голову. И ещё один — точь-в-точь его дядя.
Становилось все темнее. Вольф совсем один стоял в туче пыли, и сухой глины, и пустых шкурок, и ползучек, и щупалец, и всяких гадостей, какие таятся в земле. И в душе у него начиналась такая же буря.
Самые мучительные, глубоко зарытые воспоминания всплывали на поверхность, вставали перед глазами. Отец Вольфа бил мать, а потом та уходила навсегда, а потом отец обходился так же с кем-то ещё, и уже
Вольф шатался, заблудившись в темном мире стыда и страхов, и сороконожки лезли ему в глаза, и жуки ползали по шее. А Эффи безмолвно лежала на земле, ни на что не реагируя. На неё уже падали с неба комья почвы. Буря усиливалась.
— Так нечестно! — заорала на Левара Лекси. — Они могли тебя убить, просто пожалели!
Левар не отвечал. Оставив Лекси вытряхивать землю из волос и поить Эффи тоником, он шагнул к старой таверне. Что ему там понадобилось?
— Я за ним, — сказала Врана.
— Что будешь делать? — спросила Лекси.
— Не знаю. Попробую его задержать. А ты должна прервать заклятие земляной бури. Это магия земли, против неё должна действовать магия воды или огня. От воздуха будет только хуже.
Но никакой воды рядом не было. А у Лекси не нашлось ни спичек, ни зажигалки. Может, Врана знает какое-то подходящее заклинание? Но ведьма уже скрылась.
— Помогите! — кричал Вольф. — Остановите это! Пожалуйста!
Лекси ломала голову, как ему помочь. Ну, конечно! У неё ещё остался тоник. Он должен был увеличивать запас М-валюты, он состоял, как все тоники, в основном из воды. Она сорвала пробочку с флакона и бросила склянку Вольфу, почти затерявшемуся в густом облаке сырой земли и земляных тварей. Миг спустя налетел шквал сухих осенних листьев и черных жучков. А потом… Земляная буря начала усиливаться. Казалось, ещё немного, и она подхватит Лекси вместе с Эффи. Какая я глупая, выбранила себя Лекси. В этом тонике замешана М-валюта, она только подкормила бурю магией.
Вода. Огонь. Не было у неё ни воды, ни огня.
Жирный розовый червяк заполз к ней на руку. Вихрь приближался к Лекси, а Эффи лежала без сознания и не могла себя защитить. Чтобы не было хуже, остаётся только… Вода… Огонь… Где бы?…
Вода.
— Вольф! — крикнула Лекси. — Вольф!
Вольф едва расслышал свое имя сквозь вой вихря. Перед ним оживало особенно мучительное воспоминание, в котором он выиграл на ярмарке золотую рыбку и бережно донес её до дома в тонком полиэтиленовом мешочке, а там дядя порвал мешок и вылил воду вместе с рыбкой в унитаз. Вольф тогда почувствовал… Почувствовал…
— Плачь! — сказал ему чей-то голос. — Ты должен заплакать.
Что? Вольф в жизни не плакал. Ну, может, только в пеленках. Он же мальчик! А рядом с такими людьми, как его дядя, не поплачешь. Ему иногда приходило в голову поплакать наедине с собой, но слез никогда не было. Наоборот, Вольф всеми силами старался быть крутым. Если ты никогда в жизни не плакал, откуда тебе знать, что будет, если заплачешь? А вдруг перестать уже не сумеешь? Или это войдет в привычку? Или тебя кто-то увидит?
