– Ложной силы? – переиначил Симеон.
– Совершенно верно! – Найл обрадовался: понимают, значит. – Именно, ложной силы. Мы из-за них чувствуем себя сильнее, чем есть на самом деле. И получается, что они мешают нам уяснить нашу истинную силу… – Он легонько постучал себе по лбу.
– Но пауки развили в себе больше такой силы, чем мы, – спокойно заметил Симеон. Найл тряхнул головой.
– Если б так, они бы имели право на господство. Но дело обстоит иначе.
Доггинз, с набитым ртом:
– Дайте парню поесть спокойно.
Симеон смотрел на Найла с глубоким интересом.
– Так что там насчет пауков?
– Они на самом деле не сильнее нас. Просто мы не научились использовать собственную силу по-настоящему. – Найл осуждающе мелькнул глазами на Милона. – И не овладеем ей никогда, пока будем полагаться на «жнецы».
– Но как нам без «жнецов» биться с пауками? – спросил Симеон и добавил: – Или скажешь, может, что бороться с ними и не надо?
– Бороться, безусловно, надо, – сказал Найл, – но их же методом. И рано или поздно нам придется научиться жить с ними в мире.
Доггинз взглянул на товарища с удивлением:
– Я-то думал, ты мечтаешь с ними покончить.
– Да, вначале. Но это было до прихода в Дельту.
– А теперь ты что, против «жнецов»? – спросил Симеон.
– Категорически, – был ответ.
– Почему?
– Потому что если пустим их в ход, то не удержимся от соблазна истребить пауков всех поголовно.
– И что, ты считаешь, нам надо со «жнецами» делать? – спросил Милон.
– Если желаешь знать, что я на этот счет думаю… – Найл умолк в нерешительности.
– Да, желаем, – сказал за всех Симеон.
– Я считаю, нам надо повыбрасывать их вон в то озерцо.
Милон поперхнулся от таких слов. Симеон сердито на него махнул, чтобы молчал, а сам нарочито спокойно спросил:
– И что хорошего, по-твоему, это даст?
Найл поймал себя на мысли, что все это время непроизвольно смотрел на слепые, умолкшие глаза Манефона.
– Для начала, это бы вернуло зрение Манефону. – Не успев еще произнести, он запоздало спохватился и тотчас пожалел о сказанном. Но слово не воробей. Доггинз глянул на Найла, да остро так.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Да. – Однако чувствовал Найл себя хвастливым подростком, пытающимся сейчас выкрутиться перед сверстниками. На Манефона стыдно было и смотреть.
– В таком случае, – медленно проговорил Симеон, – нам, вероятно, есть смысл попробовать. – Он оглядел остальных.
У Найла упало сердце. Он уже собирался сказать, что не это имел в виду. И тут впервые подал голос Манефон:
– Я не хочу, чтобы для меня кто-то приносил жертвы.
Голос был блеклым, невыразительным, но, судя по всему, Найл заронил надежду.
Все поглядели сначала друг на друга, затем вместе – на Манефона. Каждый ощущал себя виноватым в том, что Манефон вот ослеп, а они все зрячие. Симеон поднял взор в сторону моря.
– Худшее позади. Повезет, так через пару часов дойдем до моря.
Глаза у всех остановились на Доггинзе. Тот делал вид, что ест и не прислушивается, но по лицу-то видно: чувствует, что ждут его решения. В конце концов он дернул плечом.
– Ладно, поступайте как знаете.
– Совсем обезумели! – выдохнул Милон, оторопело округлив глаза.
Ему никто не ответил. Он повернулся к Найлу:
– Как ты думаешь, это поможет Уллику?
Найл качнул головой, не сказав ничего. Милон беспомощно развел руками и отвернулся. Симеон протянул свой «жнец» Найлу.
– Ну что, попробуй?
Найл молча принял оружие. Направляясь медленно к озерцу, он в душе заклинал растение-властитель. Украдкой посмотрел в его сторону. С этого угла оно выглядело до крайности неброско, как любой другой холм. Найл взошел на косогор, выдающийся над озерцом, поднял «жнец» над головой и швырнул