— И передай отцу, что я люблю его. Это самое важное. Обязательно скажи отцу, что я люблю его.
Дейл встал:
— Джаз, зачем тебе эта труба?
— Нам нужен рычаг, — я взялась за трубу обеими руками, направив острый конец вперед. — И он у нас есть. Если эта штука не откроет вентиль, ничто не откроет.
Я подошла к вентилю.
— Но труба же внутри твоего шара… ох, нет! Не надо!
— Я скорее всего не выдержу до конца, так что тебе придётся перехватить трубу и повернуть её.
— Джаз! — Дейл протянул ко мне руки.
Нужно было действовать немедленно. Дейл не понимал, что делать. Я не могла его винить — трудно наблюдать, как умирает твой ближайший друг, даже если это во имя высшей цели.
— Дружище, я прощаю тебе все твои прегрешения. Пока–пока.
Я проткнула стенку шара острым концом трубы. Зашипел выходящий воздух — труба послужила соломинкой, через которую вакуум тянул из шара кислород. Труба стала быстро охлаждаться. Я нажала сильнее и продела трубу в колесо вентиля.
«Хомячий шар» растянулся и прорвался рядом с местом прокола. В лучшем случае у меня оставалось не более секунды.
Я со всей силы нажала на трубу и почувствовала, как поддался вентиль.
Законы физики немедленно показали, на что они способны.
Шар разорвался в клочья, и в следующую секунду я почувствовала, что лечу в пространстве. Все звуки исчезли. Ослепительный свет солнца заставил меня болезненно сощуриться. Воздух вырвался из моих легких. Я попыталась вдохнуть, легкие мои расширились — но воздуха не было. Странное ощущение.
Я опустилась на грунт лицом вниз. Руки и шея нестерпимо горели от солнечного ожога, остальное тело под одеждой тоже ощутимо поджаривалось, но не так быстро. Кожа на лице болела от обжигающего света. Жидкость в глазах и во рту начала закипать в вакууме.
Мир почернел, и я потеряла сознание. Боль исчезла.
***
«Дорогая Джаз,
По новостям передают, в Артемиде творится что–то странное. Передали, что всякая связь с городом прервана. Вообще никто не отзывается. Не знаю, что случится с моим сообщением, но хотя бы попытаюсь.
Ты там? Ты в порядке? Что случилось?»
Глава семнадцатая
Очнулась я в полной темноте.
Минуточку, подождите–ка: я очнулась?
— Почему я не умерла? — попыталась было я сказать.
— Аеу йа нрла? — Это то, что получилось на самом деле.
— Доченька, — это был голос отца, — ты меня слышишь?
— М–м–м…
Он взял меня за руку, но ощущение было странное, как будто чем–то приглушенное.
— Не… не вижу…
— У тебя повязка на глазах.
Я попыталась было сжать его руку, но мне стало больно.
— Нет, не пользуйся руками, — тут же сказал отец. — Они у тебя обожжены.
— Она вообще не должна была проснуться, — это был голос дока Рассел. — Джаз, ты меня слышишь?
— Ты говоришь по–арабски, — ответила доктор. — Я не понимаю.
