Кое-кто из девочек, кто уже домылся и вытирался, запели «Джейка-с-костылем». Я обожгла их взглядом, но из-под воды не подействовало.
Мы с Дейдрой вместе стояли под струей.
– Нормальные они, – шепнула она. – Просто ты смотришь сверху, вот и кажутся странными. Если бы ты смотрела прямо на себя, как на других, увидела бы, что такие же.
– В зеркале, – сказала я.
– Карен говорит, надо говорить «трюмо», – поправила Дейдра.
– Фигня, – я добавила еще одно словечко, не одобрявшееся в этой школе.
Зеркала здесь только над рядом раковин в туалетной, где мы чистим зубы и причесываемся. Это длинная зеркальная полоса со светящейся трубкой поверх.
– Пошли, – сказала я.
Дейдра хихикнула, прихватила свое полотенце, а я свое и завернулась в него, как в плащ. Мыло и шампунь я спрятала в свою банную сумочку, иначе бы кто-нибудь утащил или открыл бы шампунь и вылил в сток – в первую неделю у меня так вышло с гелем для душа, который я оставила в душевой.
Мы вышли в туалетную, она сразу за душевой. Там никого не было, это сразу видно, потому что туалетные кабинки без дверей. Я положила сумочку и закрутила полотенце тюрбаном на голове. Этому полезному умению меня научила Шарон. Если подоткнуть, оно так и держится. У Шарон длинные непокорные волосы, но полотенце даже их удерживает. Итак, мое полотенце находилось там, а у Дейдры на плечах, а в остальном мы были голые.
Мы сразу поняли, что от зеркальной полосы толку не будет. В ней отражались головы по шею, а до грудей не доставало.
– Может, если встать на что-нибудь? – предложила Дейдра, оглянувшись.
– Не на что, – сказала я, – разве что встать на стульчак, а тогда будет слишком высоко.
– Давай попробуем, – сказала она.
И мы закрыли крышки на двух стульчаках, и забрались на них, и убедились, что слишком высоко, и тогда стали изгибаться по-всякому, голые, в неустойчивом равновесии, и хихикать, потому что и правда было смешно. И тут вошла одна из старост посмотреть, из-за чего такой шум.
Четверг, 15 ноября 1979 года
То ли мой сонный оберег не работает, то ли это не она насылает сны, а просто они приходят из подсознания.
Ночью мне снилось, что мать задумала нас разлучить. Она решила переселиться в Колчестер в Эссексе и забрать Мор с собой, потому что, сказала она, Мор сговорчивее, а я непослушная и потому что я так упрашивала остаться. Мы возмущались и спорили, и она силой тащила Мор, а я плакала и цеплялась за нее. В каком-то смысле это было противоположностью случившемуся в лабиринте. Я пыталась ее удержать, а мать – утащить от меня, и она стала перекидываться в разные вещи, а мне надо было держать ее. У меня разлука в голове не укладывалась, и я решила, что буду всем жаловаться, всей семье скажу, что это нестерпимо и чтобы они такого не допускали. Они так много спускают моей матери, потому что не желают признавать, что она сумасшедшая, думала я, а Мор выла и хваталась за меня, когда я проснулась. На секунду пришло огромное облегчение, что это был сон, а потом я вспомнила, что наяву гораздо хуже. Из Колчестера люди возвращаются (понятия не имею, почему Колчестер), а что значит умереть, я не знаю.
Я читаю «Земную империю» Артура Кларка. В ней так много чудесных фантастических поворотов. Это не «Конец детства» и не «2001», но как раз то, что мне сегодня нужно. Пара его книг мне пока не попадались, я внесу их в список на следующую неделю.
Хотелось бы знать, будут ли в космосе фейри? В мире Кларка их легче представить, чем у Хайнлайна, несмотря даже на детально описанную технику. Может, это потому, что он британский писатель? Ладно, космос, а есть ли фейри в Америке? И, если есть, говорят ли они на валлийском по всему миру?
Пятница, 16 ноября 1979 года
Утром пришло письмо. Не обязана его вскрывать и не буду.
Сегодня на молитве Дейдра в конце «Символа веры» сказала «вос-кре-шение», вместо «воскресения». Пока пели гимн, я думала о «воскресении мертвых и жизни вечной» и как это связано с тем, что я видела на Хеллоуин. С одной стороны, станет ли воскресение вероятнее, если мертвые прошествуют по долине и спустятся под холм? А с другой – при чем здесь религия? И Христос? Фейри там были, но ничего похожего на святых я не видела. Я повторяла «Верую», не задумываясь над словами.
Сказать по правде, я очень сердита на Бога со смерти Мор: незаметно, чтобы он как-то вмешался или хоть чем-то помог. Но это, наверное, как с волшебством: его действия и причины увидеть невозможно, я уж не говорю о неисповедимости путей. Будь я всемогущей и всеблагой, я бы не была такой невыразимой. Бабушка говаривала, что никто не знает, когда все обернется к лучшему. Я в это верила, пока она была жива, но потом она умерла, и Мор умерла. Не знаю. Не то чтобы я не верила в Бога, просто я не больно-то склонна благоговейно простираться перед тем, кто хочет мне внушить: «Во вселенной, несомненно, все идет как следует». Потому что мне так не кажется. Мне кажется, я должна что-то сделать со вселенной, кое-что в ней явно требует неотложного внимания, например то, что русские и американцы в любой момент могут взорвать весь мир, и голландская болезнь вязов, и голод в Африке, не говоря уже о моей матери. Если бы я в прошлом году предоставила вселенную на усмотрение Бога, она бы отхватила от нее большой кусок. А если это по замыслу Бога она лезла в наши дела и к фейри, и Мор умерла, а меня переломало, так будь я всемогущей и вездесущей, замыслила бы что- нибудь получше. Гром и молния никогда не выходят из моды.
