Вторник, 20 ноября 1979 года
Сегодня посылка от Даниэля с «Городом» Саймака и «Дюной» Фрэнка Герберта, обе на первый взгляд не слишком заманчивые. Так здорово, когда есть, что почитать. И еще десять фунтов. Не знаю, собирается он посылать мне по десять фунтов каждый раз, как я упомяну, что хотела бы купить книгу, которая мне кажется стоящей, но это очень вряд ли. Я обсудила это с Дейдрой, хоть и трудно было добиться откровенного разговора: деньги, и карманные деньги тоже, табу, говорить о них можно только обиняками. Но уж когда она разговорилась, ее было не остановить.
– Мне дают по два фунта каждый раз, как еду сюда. Мама говорит, мне деньги не нужны, потому что я на всем готовом, но это глупо. Ты наверняка заметила, что я каждый раз прошу у тебя мыло. Нужно же на мыло, и шампунь, и все такое, и на любую покупку в школьном магазине, хоть на яблоко. И если не покупаешь булочек, все думают, что ты жадная или, хуже того, что бедная, и смотрят на тебя сверху вниз. Карен в прошлой четверти принесла мне булочку и говорит: «Знаю, что ты не сможешь отплатить тем же, но пусть тебя это не беспокоит», так вкрадчиво говорит… Так что я в первую же неделю после каникул накупила булочек.
Я заметила, потому что она и на меня купила.
– Мне ты, правда, не обязана покупать булочки, – сказала я, – хотя, конечно, получать их приятно.
– Почти всем девочкам присылают в неделю по фунту, а некоторым и по два. Не знаю, как они умудряются разменивать бумажки на мелочь, потому что приходят они всегда в письмах. Никто точно не скажет, сколько получает, потому что вдаваться в подробности насчет денег вульгарно.
Вульгарно вдаваться в подробности насчет денег, а вот обсуждать, какая у твоего отца машина, и работа, и дом и из какого меха манто у твоей матери, – самое обычное дело. А я даже не знала, что бывают разные и тем более – какие считаются хорошими. Когда меня в первый раз спросили, я наугад ответила, что лисье, а Джози уточнила, из черно-бурой или обычной рыжей лисицы. Из формулировки вопроса так очевидно было, что черно-бурая лучше, что я не затруднилась с ответом. Конечно, у моей матери вообще нет меховых манто, а если бы было, то, пожалуй, из какой-нибудь несчастной замученной ею твари. И все равно я считаю, что дурно носить меха, потому что дурно ради меха убивать зверей. Я не вегетарианка, по-моему, убивать животных в пищу можно, это другое дело. Они с нами поступают так же. Но мех мы отбираем не по необходимости, а только ради показухи.
До Рождества пять недель учебы, поэтому я разделила десять фунтов по два на неделю, этого вполне хватит. Хотя я подумываю на этих выходных купить лифчик, потому что с тех пор, как заметила свою грудь, я не могу о ней забыть, и хорошо бы затянуть ее в сбрую, чтоб не мешала.
Среда, 21 ноября 1979 года
Письмо.
Я его не вскрывала, но даже от прикосновения у меня разболелась нога, сегодня совсем плохо.
Сегодня утром, сидя здесь, дочитала «Вверх по линии», а больше у меня с собой ничего не было, так что пришлось взять что-нибудь с полок. Мисс Кэрролл суетилась, расставляя новые поступления, в основном публицистику, а я сидела в своем углу, отгородившись с двух сторон перегородками, а спереди стеллажом. Иногда я занимаю соседний отсек, чтобы смотреть в окно, но сегодня смотреть было не на что: серое небо, голые ветви и нескончаемый дождь.
Я собралась встать и пройти к полкам, но тут подошла мисс Кэрролл.
– Помнится, ты спрашивала Платона, – сказала она и положила передо мной новехонькое издание «Эвримэн» – «Республика» Платона. Она нечаянно оставила на столике рядом еще две книги: очень заманчивую на вид «Дочь времени» Джозефины Тэй и «Древний плен» Невила Шюта, его я, конечно, читала, это про Лейфа Эриксона.
«Республика» поскучнее «Пира». Там длинные монологи, и никто не врывается среди них, чтобы спьяну приставать к Сократу. Но все равно очень интересно. Мне думается, Сэм прав, ничего бы не получилось. Человеческая природа не позволит. Люди склонны вести себя, как ведут, просто потому, что они люди. А если Сократ думает, что десятилетние ему чистые доски, пиши что хочешь, так он давно забыл, как ему было десять лет! Вставьте в «Республику» меня с Мор, мы бы там в пять минут все вверх дном перевернули. Тогда уж надо начинать с младенцами, как в «Дивном новом мире», который, как я теперь вижу, писался под влиянием Платона. Могла бы получиться отличная повесть, как двое в платоновской республике полюбили друг друга и разрушили весь замысел. Любовь ведь была бы извращением, как голубизна для Лори и Ральфа. Если уж выбирать утопию, я бы предпочла Тритон или Анаррес. А вот что бы мне хотелось прочитать – это диалог Брона и Шевека с Сократом. Сократу бы тоже понравилось. Ему наверняка недоставало людей, умеющих спорить. Это заметно – видно, кто ему на самом деле по душе, особенно в «Пире».
Вернувшись после обеда на свое место, я заметила, что Шют и Тэй так и лежат. Она, как правило, не трогает моих вещей, а если перекладывает, предупреждает куда или отдает. Но это ее книги. Все-таки я взяла почитать Тэй. По-моему, она ее нарочно для меня положила. Наверное, заметила, что мне сегодня трудно передвигаться, и принесла, чтобы я не осталась без чтения. «Республику» она наверняка для меня заказала. Я, пожалуй, единственная, кто пользуется библиотекой по назначению – нет, это несправедливо, девочки из шестого класса иногда заходят взять книги для сочинений. Я их видела. Но мне кажется, мисс Кэрролл заметила, что я все время сижу здесь и читаю, и решила сделать для меня что-то приятное.
Надо и ей сделать что-то приятное. Учителям тоже иногда покупают булочки. Считается ли мисс Кэрролл за учительницу? Или, может, подумать, что ей подарить на Рождество.
Четверг, 22 ноября 1979 года
