Я расслабилась и улыбнулась ему.
– Просто я заметил, что ты читаешь много фантастики, и подумал, не захочешь ли по вторникам ходить в наш клуб НФ.
«Карасс! – подумала я. – Чары действуют!» У меня слезы выступили на глазах, и я не смогла отвечать, пока их не проглотила.
– Не знаю, отпустят ли меня из школы, – неуклюже сказала я. – Это во сколько?
– Мы начинаем в шесть и обычно до восьми. Прямо здесь, в библиотеке. Насколько я понимаю, девочкам из Арлингхерста для посещения внешкольных занятий нужна подпись родителей и учителя или библиотекаря.
– Библиотеку мне разрешили, – напомнила я.
– И верно. – Он мне улыбнулся. Он чуть-чуть лысеет с макушки, но не такой уж старый, и улыбка у него милая.
– И это очень полезно для развития, – добавила я.
– Несомненно, – согласился он. – Не знаю, получишь ли ты подписи к этому вторнику, когда мы будем говорить о Ле Гуин, но в следующий вторник у нас обсуждение Силверберга, который, как я заметил, тебе нравится.
Я все записала, забрала книги, ушла и устроилась в булочной с кофе. Я чуть не пела от счастья. Карасс или зачаток карасса! Ох, как я надеюсь попасть туда во вторник! Я только потому не брала Ле Гуин в библиотеке, что уже все перечитала, во всяком случае, все, про что знаю. И мне есть что о ней сказать! Карасс! Чудо! Я чуть не запела от восторга.
Воскресенье, 2 декабря 1979 года
Мисс Кэрролл подписала мне отпуск в книжный клуб! Она сказала, что мне придется заранее делать задания по самоподготовке, но это я запросто. Она сказала, что моя успеваемость это позволяет, но чтобы отметки не стали хуже из-за книжного клуба. Я обещала, что не станут. Она спросила, понравилась ли мне Тэй, и я ответила, что очень, и это правда.
Карпентер в книге об Инклингах пишет, что Льюис под Асланом подразумевал Христа. Я вроде как вижу это, и все равно это кажется немного изменой. Аллегории… Не удивительно, что Толкин так резко о них говорил. Я бы тоже резко высказалась. Чувствую себя обманутой, потому что не заметила сразу. Иногда я бываю такой глупой… но Аслан так много значит сам по себе. Не знаю, что я думаю о Христе, зато знаю, что думаю об Аслане.
Я написала дедушке и тетушке Тэг, рассказала им про книжный клуб. И написала Даниэлю, умоляла прислать подпись для клуба. Почти уверена, что он согласится. Еще я написала об этом объединении Аслана с Христом, потому что мне интересно, что он об этом думает, и еще раз спросила насчет поездки домой на Рождество. Дедушке я написала, что постараюсь.
Наконец-то поговорила с Джилл. Дождь лил как из ведра, и после уроков все пошли танцевать в зал, а не играть на улице, а она задержалась, не отправилась сразу переодеваться, и тут я вышла из комнаты, где писала письма. Она ничего прямо не сказала, а я произнесла: «Джилл, может, я неправильно поняла, но я хотела сказать, что хочу с тобой дружить, а физические отношения меня не интересуют».
– Ты говорила, что не любишь мальчиков, – выдавила она.
Говорила, вспомнила я.
– Это не значит, что я люблю девочек, – ответила я. – Я не вижу в этом ничего дурного, мне кажется, многие интересуются и теми и другими, но я, видимо, нет. Прости, наверное, это я со странностями.
Все случилось в дверях комнаты для самоподготовки, и кто-то подошел сзади и стал проталкиваться внутрь, и Джилл только махнула рукой и убежала переодеваться. Надеюсь, что вышло нормально. Как все это сложно!
Понедельник, 3 декабря 1979 года
Даниэль прислал еще десять фунтов и написал, что они хотят видеть меня на Рождество в Олдхолле, но что потом я смогу съездить на несколько дней в Южный Уэльс. Фе… Зачем я им там? На что я нужна? Я бы лучше помогла тетушке Тэг с дедушкой, особенно если его отпустят на день. В Олдхолле, по всему видно, только и думают, как от меня отделаться. Даниэль… ну, о нем я не знаю, что думать. Я благодарна, что он забрал меня из приюта, но школа не многим-то лучше. Кажется, он хочет наладить связь, а сколько времени не хотел. Но уверена, что ему и его сестрам без меня будет лучше. И что бы им подарить? Если на Рождество буду у них, коробочкой конфет не обойтись. Мука мученическая. Ну что ж, хотя бы потом можно будет уехать в Южный Уэльс.
Вторник, 4 декабря 1979 года
Конечно, письма с подписанным разрешением от Даниэля не пришло. Нечестно было его и ждать, почта никак не могла успеть. Но это мой карасс, и сегодня все пройдет без меня, а они будут говорить об «Обделенных», и я невольно злюсь. Надо полагать, это происходило каждый вторник и раньше, но я-то не знала, а теперь знаю. Если только все это не началось по волшебству, а не только то, что он меня пригласил. Чем больше размышляю о магии, что она может и как на все влияет, тем меньше мне хочется в это впутываться.
В школе сегодня особенно скучно. Я привыкла, что меня обзывают, но кое-кто повадился, когда я прохожу мимо, петь песенки вроде «Джона-с- костылем» – или просто мычать мотив, если учитель рядом. Они нарочно меня бесят, так что я их игнорирую. Внешне это гораздо проще, чем внутри. Дейдру так же дразнят песенкой «Дэнни-бой» и доводят иногда до слез. Что ужасно в Дейдре, это что она вся будто штампованная. Она ирландка и не из самых светлых умов. Карен дала ей откусить от брикетика мюсли, так она сказала, что вкус как у непропеченной рождественской елки. Она, конечно, имела в виду
