– Может, он их видел, когда был ребенком, и запомнил, – сказал Вим. – Хотел бы я знать, что они такое на самом деле. Ты права, это не призраки или не только призраки. И определенно не пришельцы. Они не материальны. Когда она меня коснулась…
– Они бывают и более материальными.
Мне вспомнилось тепло, исходившее от Глорфиндейла на Хеллоуин.
– Что она хотела сказать? Иди, нужна, принадлежишь, соединись…
Я посмотрела с уважением – как точно он все запомнил.
– Думаю, она говорила, что я должна ехать в Долины, потому что зачем-то нужна там. Может, ты был прав про мою мать, а может, зачем-то еще. Я все равно утром еду.
– Я то верил, то не верил. В то, что ты рассказала про свою мать, и про волшебство и все такое. И тут вдруг она! – Он обернулся и очень крепко обнял меня. – Если ты отправляешься спасать мир, я хотел бы с тобой.
– Я буду звонить каждый день, – пообещала я.
– Я тебе понадоблюсь.
Я не спросила, какой с него может быть прок, потому что это было бы жестоко.
– Раньше я справлялась сама.
– Раньше тебя покалечили и чуть не убили, – напомнил он. – Твоя сестра погибла.
– Теперь она ничего такого не сумеет, – сказала я. – Думаю, она и тогда не хотела нас убивать. А это… тут ничего необыкновенного. Вернее, необычно, что она заговорила на английском, да еще здесь, где они обычно меня не замечают. Может, потому, что мы ближе.
– Ничего необыкновенного! – Вим смотрел так, будто услышал небывалую чепуху. – А ближе к чему?
– К Уэльсу?
– Если дело в расстоянии, то мы дальше. От Освестри до границы Уэльса всего пара миль.
– Пусть так. Но они чего-то от меня хотят, и я это сделаю или не сделаю, и у меня получится или нет, и я останусь жива или нет, – сказала я.
– Я еду с тобой.
– Я не в страну эльфов на поиски приключений собираюсь, – сказала я. – Я еду в Южный Уэльс, где в промежутках между посещениями чудаковатых родственников буду по указке фейри проделывать какую-нибудь бессмыслицу вроде бросания цветов в пруд или гребешка в болота, а дальше уж от этого разойдутся круги.
– Гребешок в болото? – удивился он. – Это зачем?
– От этого кто-то уедет или умрет, – виновато отводя взгляд, призналась я, пожалев, что об этом заговорила.
– И ты всегда будешь заниматься такими делами? – спросил он.
– Не знаю, – сказала я. – Раньше занималась. Но теперь меня реже используют. И мне кажется… думаю, у детей это лучше получается, потому что в них меньше оттенков серого.
– Я мог бы помочь, – предложил он.
– Я посмотрю. Если решу, что нужна твоя помощь, дам тебе знать, и ты примчишься.
На этом он успокоился, слава богам.
Мы полями дошли до Олдхолла. Там есть тропинка, которую Даниэль мне показал на карте, и найти ее легко, кроме одного места, где сняли указатель. Кругом скучные луга и поля.
Тетки с Вимом были очень милы, в тошнотворной покровительственной манере. Спросили, чем занимается его отец. Я удивилась, узнав, что он фермер. Крестьянских сыновей я представляла совсем иначе. Мать его на полставки работает на больничной кухне. У него две младших сестры, восьми и шести лет, Кэтрин и Дейзи. Я ничего этого не знала, а он успел все выяснить о моем странноватом семействе. Так и думала, что слишком много болтаю.
Кормили ужасно: тяжелый фруктовый пирог, сухие рогалики, водянистый чай и, поскольку это было Торжественное Чаепитие, сухие ломтики ветчины. Хлеб был хорош, Даниэль привез его из Шрусбери.
Околдовать Вима они не пытались, я бы наверняка заметила. Они одобрили его и мое знакомство с ним. Это было нормально, этого от меня и хотели. У приятной племянницы должен быть молодой человек, пусть и не совсем такой, как Вим, но и Вим сойдет. Они готовы терпеть меня, пока я обещаю вырасти, уйти и не раскачивать их мир. Они, в конечном счете, не злые, просто странные на очень английский манер.
Я поехала с Даниэлем провожать Вима на станцию.
– Не забудь, звони каждый день, и, если я понадоблюсь, я сразу приеду. Мне до тебя три с половиной часа, – сказал он. Это так мило, правда. Я с ним увижусь через неделю.
Воскресенье, 17 февраля 1980 года
В поезде.
«Опрокинутый мир» – странная книга. Даже не уверена, что это научная фантастика. Конец совсем непонятный. Сначала мне показалось, что очень
