Когда я добралась до Итилиена, там были Глорфиндейл, и Мор, и фейри, подаривший мне палку, и множество других, в основном хорошо знакомых. Я больше не буду и пробовать передавать их невозможный разговор. Глорфиндейл сказал, что мне нужно открыть врата, чтобы Мор могла жить с ними и стать одной из них, и еще тогда они смогут использовать свое волшебство.
– Так вы духи? – спросила я. Я знала, что Вим хочет знать ответ, да и я, если на то пошло, хотела.
– Некоторые, – сказал он.
Некоторые?
– А что же остальные?
– Есть, – сказал он.
Ну, вот, я так и знала. Остальные есть. Они существуют. Они здесь, они владеют волшебством и живут своей жизнью, не похожей на нашу. Но откуда они взялись? Может, те, кто разговаривает, когда-то были людьми?
Врата, которые он просил меня открыть, открывались, конечно, кровью. И было там что-то еще, чего я не поняла. Я спросила про свою мать, и он сказал, что она не может нам повредить – или что никогда не сможет нам повредить после того, как я это сделаю. Определенно, это значит, что я это делаю для защиты. Место это, слава богу, не в лабиринте, потому что туда идти и идти. Это прямо внизу, на старом паллетном. До него я могу доехать автобусом. Магия крови всегда риск, но Глорфиндейл знает, что делает. Он всегда знает. Странно, что, все зная, он все равно нуждается во мне, потому что сам не может двигать предметы.
Странно было вот так видеть Мор среди фейри, как будто она сама уже наполовину фейри. У меня возникло очень странное чувство. Она казалась такой далекой. Не то чтобы покрылась листвой или что-то в этом роде, но я бы не удивилась.
Вечером я позвонила Виму и все, как могла, ему пересказала.
– В чем риск? – спросил он.
– Ну что застрянешь в волшебстве или что оно затронет больше, чем должно.
– Что значит: застрянешь? Ты о смерти? – Он как будто задохнулся на том конце провода.
– Наверное, да.
– Наверное! Слушай, я еду!
– Не надо, – сказала я. – Все будет хорошо. Он знает, что делает.
– Я далеко не так уверен, как ты.
По телефону очень трудно договориться, так не хватает выражения лица, жестов, всего. Не уверена, что сумела его по-настоящему успокоить.
С умиранием, ну, на самом деле со смертью, штука в том, что есть разница между теми, кто знает, что в любое время может по-настоящему умереть, и теми, кто не знает. Я знаю, а Вим нет. В этом все дело. Я никому не пожелаю того ужасного мгновенья, когда я поняла, что мчащиеся на нас фары – настоящие. Но кто этого не понимает, те думают, будто есть опасные вещи, которые могут вас убить, а остальное безопасно. А выходит иначе. Мы уже миновали опасность, про которую знали, что она грозит смертью, и просто переходили дорогу. Не думаю даже, что она желала нам смерти. Мы были ей полезнее живыми.
Это нужно сделать на закате, а он, согласно «Дейли Мейл», в половину шестого.
Вторник, 19 февраля 1980 года
После обеда я на автобусе поехала в верховье долины. Тетушке Тэг надо было в школу на собрание, а потом мы с ней собирались встретиться в «Феду Хир» в семь часов, когда пускают посетителей. Я сошла с автобуса в Аберкумбое, у развалин паллетного. Было еще рано. Я пожалела, что не нашла себе какого-нибудь занятия до времени, вроде как повстречаться с Мойрой, Ли и Насрин. Подумала, не позвонить ли им, но потом вспомнила вечеринку у Ли, где мы виделись последний раз, и что они мне больше не подруги, просто знакомые. Они захотели бы все узнать про Вима и обсуждали бы его на свой манер, обесценив мои настоящие чувства.
На ржавой железной ограде у поворота к паллетному висел плакат: «Проект возвращения земли. Местный совет Мид-Гламоргана». У меня сердце воспрянуло, потому что вспомнился поход лордов Гондора. Мы называли это место Мордором, и Мордор пал. Адское пламя потухло. На некоторых деревьях виднелось немножко зелени. Фейри вокруг не было. Нога у меня побаливала – не сильно, но достаточно, чтобы их разогнать.
Печи остыли, а все окна оказались повыбиты. Жалкое зрелище – руина пятилетней давности, еще не такая развалившаяся, чтобы стать твердыней фейри. Вывеска про собак покосилась. Собаки, если здесь были собаки, ушли вместе с работниками. Темный пруд до сих пор выглядел зловеще, хотя по берегам выросла трава. Я прошла на дальний конец фабрики, откуда, подняв глаза, можно было видеть холмы, и села в одной из ниш. Я хотела отдохнуть, чтоб боль в ноге уменьшилась до привычного нытья, которое фейри выдерживают. Я читала «Прикосновение странного» – блестящая книга и красиво написана, хотя и странноватая. Это рассказы. Я рада, что хоть один подарок от Вима оказался удачным.
Дочитав, я, вместо того чтобы взяться за «Врата Иврил», стала проверять, смогу ли разогнать боль в ноге, как на иглоукалывании. Это не настоящее волшебство, хотя и волшебство. Эта магия не затрагивает мир и ничего в нем не меняет. Она вся внутри тела. Сидя там, я подумала, что магия есть во всем. Фейри больше существуют в магии, чем в мире, а люди больше в мире, чем в магии. Может быть, фейри – кроме тех, которые заблудившиеся
