Так вот, «ломати». И так я это дело вертел в голове, и эдак, но четкого ответа не нашел. Одно понятно — ведьмаком Ратмир стал в тот же день, когда это неизвестное мне событие случилось. «Диво» на него снизошло.
Скажу честно — ломать я ничего не хотел. Ни себе, ни кому-то другому.
Хотя не думаю, что дело в физических увечьях, слишком это просто. Боль — сильнейший стимулятор, но при этом она одно из примитивнейших ощущений. Животных, можно сказать. Что за интерес силе в подобном?
Нет, тут что-то другое. Я отчего-то склонялся к тому, что речь идет о страхе. По сути, личные страхи — это отражение нашего внутреннего «я», и перешагнуть через них — это уже что-то. Переломить свою сущность, посмотреть в глаза своим демонам, суметь пройти через это горнило. Вот какие я сравнения подобрал, звучит-то как!
Косвенным подтверждением этой версии служило то, что сила зашевелилась во мне как раз после того, как я выпутался из очередной пугающей истории.
Так что вряд ли это боль, хотя ее природа тоже не так и проста. Ну да, она примитивна, как я и говорил, но при этом боль в огромном количестве ритуалов — основной компонент.
Я ведь нашел в книге описание заговора «Пустое место» и выяснил интереснейшую вещь. Оказывается, сильно непростой заговор, составная часть древнего и жуткого ведьмачьего ритуала, имеющего истоки чуть ли не в начале времен. Название его я так и не смог разобрать, но он был связан с какими-то еще языческими божествами, и защита «Пустого места» ставилась вовсе не от свидетелей, а для того, чтобы и капля энергии жертвы на сторону не ушла. Вот так.
Потому того бедолагу так ломтями и настрогали, похоже. Согласно традициям.
Хотя по технологической стороне создания «Пустого места» все было сказано верно и правильно. Нужны были почти четыре десятка компонентов и три заговора в процессе — жесть редкостная. И ведь не лень кому-то…
Вот так, за мыслями и раздумьями, я до магазина дошел, где все-таки осталось еще мороженое, пусть даже одного вида, сплющенное и заиндевевшее, и даже обратно в банк вернулся.
И прямо у входа нос к носу столкнулся с Волконским, который тут же схватил меня за плечо.
— На ловца и зверь бежит, — радостно сообщил он мне. — Смолин, ты-то мне и нужен.
— У меня обед, — сразу сказал я. — Имею право.
Начальству, пусть даже и такому лояльному, как Димка, все-таки лучше на дальних подступах объяснять, что ты не шлялся невесть где, а реализовывал свое законное право на отдых.
— Потом пообедаешь, — отмахнулся он от меня. — Пошли-пошли, время уходит. Я даже звонить тебе уже собирался.
— Куда это? — насторожился я. — В смысле — куда пошли?
— Клиент пришел, — засопел своим породистым носом Волконский. — У нас переговоры, и там должен присутствовать человек из вашего подразделения.
— Стоп-стоп, — помахал я пакетом, в котором постукивали все еще не оттаявшие стаканчики. — Холера с тем, что сотрудники отдела финансового мониторинга не могут принимать участие в подобных мероприятиях, поскольку подобное положением цэбэшным запрещено. Но это ладно, на это никто внимания не обращает давным-давно. Только почему я? Есть Кузнецова, она заместитель и сейчас обязанности ответственного сотрудника выполняет, пока начальница в отпуске. Вот ее и привлекай. Я-то тут с какого бока?
— Привлек бы, — проникновенно сказал Димка. — Но там клиент с чудинкой. Он из этих, знаешь…
И Волконский повертел пальцами в воздухе, давая мне понять, что все реально непросто.
— Тем более не пойду, — отказался я. — С «этими» я вообще ничего общего иметь не желаю. Это у операционистов выбора нет, кого обслуживать, такая у них судьба и таков их осознанный выбор. У меня он есть.
— Да нет, — засмеялся зампред. — Не о том речь. Клиент просто старой закалки. Мол, женщина и бизнес — вещи несовместимые, дела веду только с мужчинами, и так далее.
— А, старовер, — понял я. — Надо же, они встречаются еще.
Вообще-то у клиентов банка разные тараканы в головах ползают. Я слыхал и о тех, кто себе ячейку в депозитарии по фэн-шую выбирал, и о тех, кто, бывало, часами конкретного операциониста ждал, считая его фартовым, и даже о тех, кто дату получения кредита выбирал по лунному календарю, полагая, что ее определяют именно фазы луны, а не решение кредитного комитета. И вот такие, уверенные в том, что женщины в банковском бизнесе — это нонсенс, тоже не диковинка. Хотя за последние годы их стало поменьше, что уж там.
— Давай-давай, — поторопил меня Волконский. — Клиент «сладкий», денег у него — как у дурака фантиков, и, если мы его упустим, с нас собственники потом шкуру сдерут. С живых.
Волшебное слово прозвучало. Тут замешаны собственники, пререкаться дальше смысла нет, надо идти. Если, не дай бог, переговоры закончатся не в нашу пользу, то вслед за этим немедленно начнутся поиски крайнего, того, кого на съедение владельцам банка отдадут. И этой откупной жертвой запросто
