— либо бежать, что опять же унизительно, либо говорить.
Второе — целесообразней. Да и потом — надо же понять, кто на меня этих горилл спустил и по какому поводу?
— Хороший ответ, — одобрительно произнес тот, что ростом был пониже. — Правильный. Иди сюда.
Он сел на лавочку и приглашающе махнул мне рукой.
Помедлив секунду, я присел рядом с ним.
— Вот гляди, приятель. — Человек со шрамом показал мне экран своего смартфона. — Фотка. На ней ты, а рядом с тобой — человек. Вопрос: кто он и что у вас общего?
По крайней мере, появилась ясность. Эти двое не по работе ко мне пожаловали, что уже неплохо. В жизни всякое бывает, случается такое, что и на нашего брата банковского служащего наезжают с теми или иными целями. Не так часто, как в лихие девяностые, я бы сказал — редко, но бывает. Впрочем, с трудом представляю, кому и зачем я мог бы понадобиться в этом качестве. Пост у меня не тот, да и отдел — тоже. Хотя это не важно, потому что, как я сказал, отношения к работе показанная мне фотография не имела. Она была из моей новой жизни, и на ней красовались двое — я и Нифонтов, сидящие за столиком в восточном кафе.
— Счет за еду у нас был общий, — ответил я ему. — Нам его на двоих посчитали, не по отдельности мы платили.
— Вот что. — Мой собеседник лихо крутанул телефон в пальцах. — Давай сразу договоримся так. Юмор — это хорошо. Я сам его люблю, КВН там, «Аншлаг» и все такое. Но если ты станешь шутить по поводу и без повода, а особенно там, где это совсем не к месту, то ситуация может измениться, и не в твою пользу.
— У меня вообще чувства юмора нет, — пробасил верзила. — Зато удар пушечный.
— Чистая правда, — подтвердил человек со шрамом. — И удар у него такой, что только диву даешься, и шуток он не понимает. Повторю вопрос: кто этот человек?
— Раб божий, сшит из кожи, — с улыбкой произнес я, вспомнив лесную поляну.
Наверное, это было неправильно, наверное, надо было сказать, что это мент, да и все. Но такая меня злоба взяла. В моем дворе, у моего подъезда меня же прессуют. Что за ерунда?
Мой собеседник досадливо поморщился, за этим последовало неуловимое движение, и мои кишки пронзила острая боль — он ткнул меня кулаком в бок. Да так ловко, с таким знанием дела, что диву даться можно. До печени достал, в прямом смысле слова.
— Вот оно тебе надо упрямиться? — укоризненно сказал он мне, шипящему от боли и согнувшемуся, а после снова ткнул смартфон под нос. — Саша, кто это?
— Уфф, — вместо ответа просипел я.
— Не хочет общаться, — расстроенно сказал человек со шрамом и посмотрел на верзилу. — Голиаф, похоже, что без тебя не обойтись. Подгоняй машину, повезем его за город. Там тихо, природа и нет лишних глаз.
— Кричать буду, — предупредил я его, держась за бок. — Громко и с выражением. И потом — это вам не хлебушек в магазине стырить, это похищение человека. Статья скверная, срок немалый.
— Э, сердяга, — тихонько засмеялся мужик. — Нашел чем пугать. Статьей больше, статьей меньше… Для нас это не принципиально.
И ведь что обидно — обычно у подъезда людно, шумно. И где они все — старушки-сплетницы, мамы с колясками, дворники? Куда запропастились? Час-то не поздний, лето на дворе. Как нужны, никого нет.
— Что до криков, то здесь тоже все предусмотрено. — Он сунул руку в карман и достал из него шприц с мутно-серой жидкостью. — Вот, смотри. Заорешь — я тебе этой дряни вкачу. Очень ядреная штука, химия высшей пробы. Овощем часа на полтора станешь, как минимум. Будешь тихий, спокойный, слюнки пустишь и, возможно, даже описаешься. А как отпустит маленько, так беседа с тобой будет сплошным удовольствием. Ты таким покладистым станешь! Шелковым просто.
— Эй, стопэ! — Голиаф шмыгнул носом и показал мне кулак. — Сразу говорю, мужик — если обхезаешься у меня в тачке, то я тебе что-нибудь сломаю. Руку или даже хребет. У меня салон матерчатый, он потом вонять будет.
— Хребет не надо, это перебор, — строго сказал ему его приятель. — А руку — это ничего, это можно.
Самое жуткое — они меня не пугали. Все говорилось на полном серьезе, я могу отличить психологический прессинг от готовности к действию. Здесь было последнее.
Врать не буду — готовности к разговору с ними у меня резко добавилось. Я не хотел, чтобы мне вкололи невесть что, причем шприцем, которым до того непонятно кто пользовался. И переломов тоже не хотел.
В конце концов, ничего особенного они у меня не спрашивают пока. Чем Нифонтову может повредить то, что я про него им расскажу? Да ничем. Тем более при первой же возможности я ему обо всем поведаю, в деталях.
Другое смущает. Нет у меня уверенности, что после задушевной беседы они дадут мне уйти. И еще одно. Предельно ясно то, что это исполнители, которым поставили задачу, и они ее выполняют. Вопрос: кто заказчик? Есть у меня одна догадка, причем страшненькая. Если я прав, то все очень
