Решение было принято, теперь осталось только свести воедино все нити. Врать не стану — было страшновато, но выхода у меня не оставалось. Куда ни кинь — всюду клин, как гласит народная мудрость. И еще — назвался груздем, полезай в кузов. Это из той же оперы.
Одно хорошо — после такого не то что сила меня должна признать, мне медаль героя должны вручить будут. А если и этого силе будет мало, то я не знаю уж, чего ей еще надо.
Хотя ей и так грех жаловаться. Какой-то месяц назад расскажи мне кто о том, что я задумал, в жизни бы не поверил. Даже если бы я сам про это себе рассказал. Не поверил бы — и все.
Однако же вот — есть.
И еще — если это не «ломати», то что тогда Ратмир в виду имел?
Гречка с мясом и вправду хороша оказалась, я умял две тарелки с верхом. Съел бы и еще одну, да некуда уже было.
Родька светился, как праздничный фонарик, видно, оттого, что смог мне угодить.
— Спасибо, — сказал я ему, ставя тарелку в мойку. — Ты посуду не мой, я сам потом все сделаю.
— Хозя-а-аин? — даже вроде как обиделся мой помощник.
— Ну не все же тебе суетиться? — погрозил ему пальцем я. — Да и разленюсь я быстро, если ничего делать не буду. Тебе же хуже станет. Вот как залягу на диван, как начну тебя туда-сюда гонять.
Родька издал неопределенный звук, более всего похожий на «пфе», явно свидетельствующий о том, что для него подобное не в новинку.
Может, я и в самом деле мало его эксплуатирую? А и то — пусть посуду моет. Чего нет? А я пока к Маринке сбегаю, перетру с ней кое-что и еще Нифонтову от нее позвоню. Мало того — с ее аппарата это сделаю. После рассказов Артема Сергеевича нет у меня доверия ни к собственному домашнему телефону, ни к мобильному. И даже к стенам родного дома. Не знаю, в самом ли деле поставили мне жучков и прослушку или я на воду дую, но рисковать точно не стану. Лучше подстрахуюсь, тем более Маринка всегда дома пару «левых» симок держит, для производственных нужд. Их-то точно не срисуют.
На мою удачу, соседка оказалась дома. Была она сосредоточенна и посмотрела на меня отсутствующим взглядом.
— Не до тебя, — сообщила она и попробовала закрыть перед моим носом дверь.
— Как обычно, — не дал я ей этого сделать и вошел в квартиру. — Дело есть.
— Кофе сам себе вари, — даже не услышала она меня, пребывая в каких-то своих мыслях, и двинулась по коридору в сторону комнаты. — И на меня — тоже.
— Обо мне не забудь, — раздался голос Севастьянова. — Привет, Сашка. И еще Стасу большую кружку, но ему растворимый можно.
— Сахара побольше положи только, — подал голос сотрудник СКМ. — Я сладкий люблю.
Так не бывает. В смысле — не может так везти. Однако же вот, есть!
— А по какому поводу сбор? — задал я вопрос, входя в комнату.
— Материал готовим, — объяснил Севастьянов, пожав мне руку, а после разворошив кучу фотоснимков, лежащих на столе, за которым эта троица сидела. — Дал начальник Стасу отмашку, публиковать статью о кладбище будем. Вот, сидим, фразы подбираем, такие, чтобы и сенсация, и народ не переполошить.
— Сильно шеф этого не хотел, — пояснил Стас. — Но тут такая штука вышла…
— Еще один покойник нарисовался, тоже в виде фарша и на том же кладбище, — закончил я за него фразу. — Ну да, вроде как «серия» получается.
— Откуда знаешь? — вроде бы и с улыбкой спросил меня Стас, но в голосе его прозвучали совершенно другие нотки, не такие, как секунду назад.
Он в этот момент мне напомнил волка, почуявшего опасность. Не хотел бы я иметь его во врагах, честно скажу.
А в друзьях — хотел бы. С таким другом, как в песне, на медведя можно ходить.
— В самом деле? — наконец заметила меня Маринка. — Или нас обскакала какая сволочь? Севастьянов?
— Стас, скажи, а что лично тебе может перепасть в том случае, если ты сцапаешь тех, кто это сделал? — не обращая внимания на нее, спросил я у полицейского. — В смысле — «звездочка», премия? Или что-то еще?
— Вопрос странный, но интересный. — Стас встал со стула и подошел ко мне. — А что ты захочешь получить от меня в этом случае?
— Вот это уже деловой разговор. — Я плотоядно улыбнулся. — Ну, давай договариваться?
ГЛАВА 23
Я позвонил Артему Сергеевичу в половине двенадцатого. Нет, можно было бы и пораньше, но у меня же еще и работа есть? Утро в нашем отделе — самая жаркая пора, минуты свободной нет. А если это все помножить на духоту, так никуда и не девшуюся, и скверное настроение Кузнецовой, которая до
