Пал Палыча, о котором я тебе говорил. Но этот телефон — на совсем уж крайний случай, только если до нас не дозвонишься.
— Понял. — Я убрал карточку в карман. — Надеюсь, до крайнего случая дело не дойдет. Мне лично вообще хотелось бы, чтобы в вашей операции все обошлось без моего участия.
— Это вряд ли, — не стал меня обнадеживать Николай. — Да и вообще — всегда лучше предполагать худшее, в этом случае люди не расслабляются и быстрее соображают. Вот и ты нюх не теряй, будь всегда настороже. Не забывай втыкать нож в притолоку, не ленись, изучай ведьмачью книгу. Будь готов к тому, что придется защищать свою жизнь, причем не по людским правилам и законам, а по другим, заповедным, покойным.
— Да, о заповедных вопросах. — Я подавил зевок. — Слушай, а ты правда поедешь тех ведьм уничтожать? Ну, что из Лозовки? Вроде как ты им обещал.
— Неплохо бы, — помолчав, ответил Нифонтов. — Но пока — нет. Я же говорил — это те еще твари, их убить сложно. Причем тут есть еще и масса нюансов — природных ведьм лучше всего убивать ночью и тогда, когда они в своем истинном облике. Мало того — желательно еще и в новолуние. Там вообще дело очень специфичное. Поэтому пока — нет. Но можешь мне поверить — я про них не забуду, уж будь спокоен.
И я ему поверил. Этот не забудет. Не завидую я трем обитательницам Лозовки.
— Приехали. — Мезенцева тормознула у моего подъезда. — Все, Сашка, ты дома. И подругу свою мне тут не вздумай оставить, забирай ее с собой.
— Спасибо вам, — еще раз от всего сердца произнес я. — Если бы не вы…
— Все-все, это мы уже слышали, — похлопала ладонями по рулю Мезенцева. — Не повторяйся.
Я вышел из машины, обошел ее вокруг, открыл дверь и вытащил из салона спящую Маринку. Она что-то пробормотала, когда я закинул ее руку себе на шею, почмокала губами, но глаза не открыла.
— Помочь? — спросил меня Николай.
— Донесу, — пропыхтел я. — На созвоне.
— Бывай, — донеслось из салона, хлопнула, закрываясь, дверь, и внедорожник, обдав меня дымком из выхлопной трубы, резко рванул с места.
— Дизель, — чихнул я и с невысокой скоростью направился к подъездной двери.
— Ой-ла! — воскликнула дворничиха, заметив нас. — Что ты делаешь, зачем ей пить дал! Она же ребенка ждет от тебе. Нельзя ей пить! Что ты голова свой думал!
— Она… Сама… — пропыхтел я, шаря в кармане в поисках ключей. — Никогда у меня ничего не спрашивает.
— Ты такая же была, Фарида, — от соседнего подъезда меня поддержал муж дворничихи. — Никогда меня не слушала! Зачем сюда приехала беременная? Говорил — дома сиди, денег жди!
— Жена с мужем жить должна, — сдвинула черные брови дворничиха. — Что за жизнь — ты тут, я там?
— Так если приехала, то молчи! — рыкнул дворник. — Говорить много стала, алла! Эта Москва как зараза какая-то, все вы смелый такой становитесь. Если он решил, что его женщине можно немножко вина, — значит, можно. Его женщина, ему решать.
— Спасибо, — поблагодарил я дворника за мужскую солидарность и наконец открыл дверь. — Приятно встретить настоящего единомышленника.
— Куда деваться, э? — сообщил мне дворник. — Если не мы их, то они нас. Много воли взяли, надо их… того!
Чего именно «того», я так и не понял. Да и, если честно, меня сейчас самого «того» можно, ноги не держат.
На последнем издыхании я ввалился в квартиру, допер Маринку до дивана, разул ее, поразмыслил, раздевать ее или нет, и решил, что не стоит. Ну да, можно было бы устроить веселую шутку с небрежно скомканной одеждой на полу и искусственно использованным презервативом, но лень. Точнее, сил нет. Да и потом, кто знает, какой контакт у нее в голове после подобной шутки перемкнет? А главное, ведь потом не докажешь, что это был розыгрыш. Так что на фиг.
Вернувшись в прихожую, я обнаружил, что рюкзак уже расстегнут, а Родька вынимает из него какие-то вещи, вроде вышитых полотенец, маленьких лапотков, подшитых кожей валеночек и тому подобных старорусских сувениров. Плюс какие-то узелки, туески… Как он столько хлама в рюкзак вообще впихнул?
— Слушай, — спросил я у него, — это значит, нож просто взять и воткнуть надо? Без всяких наговоров?
— Старый хозяин так делал, — подтвердил Родька. — Не слышал я, чтобы он заговор каждый раз клал на притолоку или нож. Только тут так, хозяин… может, та притолока давно заговоренная была. Дому нашему лет-то много уже, и не Петрович его строил. И не предыдущий хозяин — тоже. Смекаешь?
— Смекаю, — кивнул я. — Надо было с собой не только нож забирать, но и часть избы перевозить.
Странно, не производил дом ведьмака ощущения древней постройки. Дом как дом, обычный, пригодный для зимнего проживания. Таких по Подмосковью — пруд пруди. Но и словам Родьки не верить смысла не имело. Хотя и Дарья Семеновна тоже изначально выглядела, как безобидная старушка.
Впрочем — фиг с ним, с домом, пусть выглядит как хочет. Мне в нем не жить. А тут — как будет, так и будет, сделаю как сказано, после поглядим.
Я достал нож и вогнал его в деревянный косяк второй двери, постаравшись сделать это так, чтобы он не слишком бросался в глаза. Учитывая