Вовка понятливо кивнул и потопал к лестнице.
— Тоже пойду, — сказал я Силуянову. — Поесть не получилось, так хоть поработаю.
— И не думай даже, — без угрозы, но жестко сказал он мне. — С тобой отдельный разговор будет.
Но стоило же попытаться, правда? Жалко, что не вышло.
Романову отвели в кассу пересчета, и через пару минут у дверей столовой собралась теплая компания — начальник юридического отдела, начальник службы безопасности, начальник отдела по работе с персоналом и я. Однако силы изначально неравны. Их трое — я один.
— К кому пойдем? — деловито спросил Силуянов.
— Ко мне, — тут же сказала Чиненкова. — У Ани вечно народ толчется, у тебя тоже постоянно кто-то шастает. А у меня тихо, спокойно, никто не помешает побеседовать о произошедшем. Смолин, ты идешь с нами.
— Всегда готов, — не стал возражать я. — Хотя и не понимаю, на кой я вам сдался. Ну, сорвало башню у Романовой, бывает. У нас работа вредная, с любым может такое случиться. По поводу огласки можете даже не беспокоиться — ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю.
Чиненкова посмотрела на Силуянова и сделала некое движение бровями, которое можно было расценить как: «Меня устраивает этот вариант».
— Это само собой, — нехорошо улыбнулся безопасник. — Просто как-то странно это все. Так что, мил-дружок, ты все-таки идешь с нами. Да, чуть не забыл.
Силуянов скрылся в той самой кабинке туалета, где я пережидал штурм осатаневшей Светланы, и вышел из нее меньше чем через минуту, держа в пальцах пузырек темного стекла. Мой пузырек.
— Лежал в корзине, — сообщил он нам. — Смолин, это ведь твое?
— Не-а, — равнодушно ответил я. — Это ж кетонал. Мне цитрамон привычней. И потом — его купить легче. Что кетонал, что кеторол сейчас в какие- то там списки наркоманские занесли, их не в любой аптеке продадут.
— Ладно, — согласился со мной Силуянов, достал платок, завернул в него пузырек и положил в карман пиджака. Вот змей. За горлышко держал, стенок не касался. Ясно зачем, гадать не приходится. — Ну идем, что ли? Людмила Петровна, ты Катю предупредила о том, чтобы она нас вызвала, когда Романова в себя придет?
— Естественно, — кивнула Чиненкова и направилась к лестнице. За ней двинулись и мы.
Народ наверху уже догадался, что внизу что-то произошло, это было заметно по тем взглядам, которыми нас провожали. Хотя как тут не догадаться? Сначала снизу раздавались какие-то крики, которые нельзя было не услышать, потом туда проследовали не последние люди в банке. Поднялся же наверх пока только один Южаков, причем без пиджака. Понятное дело, что всем теперь жутко интересно, что там случилось, но при этом никто в открытую этого не покажет. Себе дороже может выйти.
Еще один геморрой на мою задницу. Теперь вопросами замучают, как Пол Пот Кампучию, мой отец так говорит в подобных случаях. Не знаю, кто такой Пол Пот, все никак руки не дойдут посмотреть в Сети, но звучит красиво.
В кабинете Чиненковой Силуянов первым делом взял стул, стоявший у стены, поставил его в центр и сказал:
— Присаживайся, Смолин. И начинай рассказ.
— Хорошо. — Я обвел взглядом присутствующих, улыбнулся и произнес: — Зовусь я Ишмаэль. Несколько лет тому назад…
— Саша, вот зачем этот цирк? — мягко спросила у меня Немирова. — Мы все люди образованные, Мелвилла читали. Ты же понимаешь, что мы хотим от тебя услышать?
По лицу Чиненковой я понял, что про Мелвилла она не слышала, хотя кивала вполне убедительно.
— Не понимаю, Анна Сергеевна, — развел руками я. — Правда не понимаю. Вы же сами все видели. Романова с катушек слетела — вот и все, что я могу сказать.
— Все бы ничего, Смолин, да вот только как-то очень она внезапно это сделала. — Силуянов встал напротив меня, опершись задом о стол Чиненковой. — Я в камеру все видел, как раз на цоколь смотрел. Она поговорила по телефону, вошла в столовую, а уже через пару минут бежала за тобой, тряся грудями. Как такое возможно? С ума так не сходят. С него вообще просто так не сходят, тут нужно или врожденное заболевание, или сильное душевное потрясение, или совокупность ряда факторов, вроде алкоголизма и жизненной неустроенности. Ничего подобного за Романовой сроду не водилось, мне ли не знать.
— Ну, душевные потрясения в личное дело не подошьешь, — резонно заметила Чиненкова.
— У Романовой? — Силуянов хохотнул. — Людмила Петровна, окстись. Светка по природе своей людоед. Она людей пережевывает так, что только косточки хрустят. Твоя же школа. Откуда у нее нервному срыву взяться?
— Скажешь тоже, людоед. — Чиненкова поправила прическу и бросила косой взгляд на безопасника. — Просто работу свою делает хорошо. Мы, Вадим, с персоналом работаем, а это не сахар. У всех же гонор, характер, все умные стали, юридически подкованные.
— Дико извиняюсь, — поднял руку я. — Может, мы со мной закончим и я пойду? Работа стоит.
— Ничего, — отмахнулся Силуянов. — Подождет твоя работа. К платежам ты отношения не имеешь, а остальное все не слишком экстренно. Ань, я