Туннели то темнели так, что я даже спину Волка не могла разглядеть, а по ощущениям наступаю я на что-то склизкое и живое. Временами это живое ломалось, и казалось, что брызги орошают мои ноги, а иногда кто-то пищал, как будто на последнем издыхании. Да-да, словно ты наступаешь на жука, а он перед смертью издает выдох, сопровождая его проклятием.
Я устала. Грязная, голодная, желающая попасть в туалет и в душ, а еще мечтающая о чае и белой чистой мягкой кровати.
Бац! Уткнувшись в спину Волка, поморщилась, от мужчины пахло мокрой псиной. Мой надзиратель обернулся и, злобно оскалившись, прошипел:
– Витаешь в облаках?
– Не-а, – нервно дернув плечом, ответила я. – Устала…
Зачем-то решила пожаловаться, но, увидев предвкушающую ухмылку на звериной морде, до меня дошла вся безнадежность этой идеи.
– Не забудь потом напомнить, чтобы я выяснил, с какой такой бешеной любовью Злата отправила нам тебя, – обронил мужчина, теряя ко мне интерес.
– А это Злата?! – опешив от такого открытия, я даже подпрыгнула.
– Ну не сама, конечно, – отмахнулся Волк и, кинув взгляд на подошедшего Тигра, добавил: – Но могла бы и в другое место тебя запихнуть.
– Вот сам ее и спросишь, – усмехнулся полосатый, обходя нашу парочку.
Спереди раздался звон ключей, а затем металлический скрежет. Казалось, что кто-то открывает очень массивную дверь. Пахну?ло гарью, пылью, а быть может, грязью, и тут же оглушило человеческими криками и стонами.
– Молчать! – кто-то рявкнул так, что на несколько мгновений у меня заложило уши.
Схватившись руками за голову, я вжала ее в плечи, больше всего желая войти в дверь и оказаться дома. Судя по событиям, по местным меркам день еще не закончился. Следуя за Волком и не желая смотреть вперед, я переступила порог, который больше всего походил на рельс, оказываясь в более чем странном помещении. Кинув взор в сторону, я заметила, что дверь имеет под собой металлическое колесо. Видимо, именно так она и закрывается, проезжая по рельсу и упираясь в стену.
– Ты раньше была в аду? – поинтересовался Лис, подкрадываясь сбоку.
Чудом не взвизгнув, я кинула на него нервный взгляд и покачала головой. Налетевший ветер был слишком контрастным после нескольких часов пустынного зноя, и я поежилась.
– Тебе понравится, – нагло усмехнулся ушастый. – Тут души излечивают от пороков, очищают, иногда наказывают, но затем выдворяют, правда, они все равно возвращаются. Люди слишком любят грешить, а там, – Лис ткнул наверх, – слишком не любят возиться с грязью, им, – он выразительно закатил глаза, – подавай чистеньких и невинных.
– Дремучие они, – буркнул Волк. – Не бывает невинных, есть те, кто не признал свою вину, вот они…
На этой фразе мы вышли на балкон, и я с ужасом уставилась вниз. Перед нами раскинулось бескрайнее плато, все заставленное лабиринтами клеток, в которых находились люди. Повинуясь приказу, они молчали, лишь изредка постанывая. Мужчины и женщины неопределенного возраста, грязные, лохматые, в рубахах до колен. Кто-то стоял, кто-то лежал, кто-то сидел, но у всех в глазах отражались одинаковые эмоции, и, к своему ужасу, я их чувствовала. Это были страх, непонимание и непризнание.
– Почему? – озвучила я невысказанный ими вопрос.
– Тебе еще рано, – отозвался Серый и, вскинув руки над плато, зашипел.
– Что он делает? – выдохнула я, смотря как завороженная на бледнолицего.
– Объясняет, – буднично ответил Тигр, облокотившись на перила.
– Объясняет что?! – не поняла я.
– Какая же ты дотошная, – нахмурился полосатый. – Кто-то взломал часть клеток, выпустив еще не очищенных. Знаешь, вы, люди, странные. Живя там, – Тигр качнул головой себе за спину, да так выразительно, что я даже обернулась, – вы не задумываетесь о том, что ждет вас после смерти.
– Задумываемся, – нахмурившись, произнесла я, вспоминая о нравоучениях бабушки про душу, ад и рай.
Тигр обернулся, окинул меня насмешливым взглядом и вернулся к созерцанию клеток.
– Дело не в том, что вам говорят служители разных культов, – продолжил вещать полосатый, – дело в том, что не важно, как ты проживаешь свою жизнь, важно, с чем ты придешь к моменту, когда она прекратится. Вот смотри, ты видишь здесь детей или стариков?
Превозмогая странное давящее чувство из смеси страха и жалости, я стала рассматривать узников клеток. Я видела мужчин, женщин, но полосатый был прав, все они были активного возраста, без видимых увечий.
– Не ищи, – меж тем отозвался Тигр. – Детей здесь нет, так как их души еще не замарались, а сам факт смерти очищает. А старики… – полосатый замолк.
– А старики так долго ждут избавления, а точнее, призывают смерть, что успевают не только вспомнить все свои грехи, но и осознать их, то есть признать, – закончил Лис, плавной походкой подходя к нам. – Ар где? – спросил он у Волка.
– Серый, нашел? – меж тем поинтересовался у бледнолицего мой сторож.
