Он подхватил их скудные пожитки и стал взбираться по скалам. Мойра шла за ним, все еще в страхе осматриваясь. Полуденное солнце уже разогнало туманную муть, легкий теплый ветерок подхватил клочья тумана и разнес их по окрестным верещатникам. Все сияло и светилось, но Мойра понимала, что это обманная красота, что где-то тут их может поджидать жуткая опасность, и не могла взять в толк, почему так весел ее спутник, который даже негромко посвистывал на ходу.
Они стали подниматься по восточному склону. Дорога становилась все круче и извилистее, приходилось пробираться сквозь кусты вереска, из которого то тут, то там выступали гранитные глыбы. За островом тусклым светом сиял океан, сейчас спокойный и отливающий синевой. Прогретые солнечными лучами травы благоухали, и этот аромат лета стал перекрывать запах соли и ветра, а серые, покрытые лишайниками валуны даже напоминали клумбы в поместье лорда. Но вся эта красота была лишь обрамлением страшного горя кучки прокаженных, медленно умиравших здесь, отчего в душе Мойры не нашлось места умиротворению. И поэтому она не понимала, отчего ее спутник в таком приподнятом настроении. Так бы и стукнула его!
Они прошли вдоль побережья острова туда, где он завершался обрывистым склоном, и остановились на самом его краю. Теперь у их ног круто обрывался высокий мыс, под которым волновались воды пролива, отрезавшего остров прокаженных от большой земли. Мойра смотрела на удаленные берега с грустью, понимая, что вплавь туда не добраться. Ее взгляд скользнул вниз. Мыс, на котором они стояли, состоял из мягкого песчаного сланца, постепенно разрушавшегося под воздействием воздуха и непогоды, и громадные, отвалившиеся от него плиты, выступали в воде скалистыми рифами, вокруг которых бурлили волны. В одном месте виднелся довольно крутой спуск, но какой смысл идти вниз, если вода в проливе просто кипела, проносясь со стремительной скоростью и не давая ни малейшей надежды выбраться на противоположный берег. А еще тут было очень шумно из-за огромного количества птиц. Они кружили белыми стаями и пронзительно кричали. Но сейчас их вопли только нагоняли на Мойру уныние. И зачем Дэвид привел ее сюда?
Он и впрямь сказал, что пока они останутся здесь, а на ее вопрос, как долго они тут будут и зачем, лишь поглядел на нее своими хитрыми зелеными глазами.
— А ты попробуй угадать, островитянка с Оркнеев.
Она не ответила. Хат злил ее, когда держался с таким превосходством. На что он надеялся, самодовольно ухмыляясь?
Мойра устроилась на покрытом мхом валуне и стала рассматривать противоположный берег. Порой она оглядывалась назад, опасаясь увидеть прокаженных. Но пока она их не видела, а вот в животе у нее заурчало — ей захотелось есть. Странно, еще недавно она и взглянуть не могла на моллюсков, которых предлагал ей Дэвид, а сейчас только и думала о еде.
В итоге Мойра решила, чем себя займет. Она достала из их оскудевшей сумы моток веревки, спасенный с горевшей бирлинн, обвязала себя вокруг талии и велела Дэвиду удерживать конец мотка, пока она спустится по скале вниз и раздобудет, если повезет, несколько птенцов чаек. Они к этому времени уже подросли, поясняла она наблюдавшему за ней Хату, вот им и будет чем подкрепиться на обед. И, видя недоверчивый взгляд спутника, деловито заявила, что некогда ей неоднократно приходилось заниматься подобной охотой, когда она лазила по скалистым выступам на острове Хой и собирала улов в чаячьих и бакланьих гнездах.
Дэвид был немного удивлен ее затеей, но не стал перечить. Он удерживал веревку и наблюдал, как Мойра легко и по-своему грациозно начала спускаться по каменистым выступам вниз.
Появление охотницы всполошило пернатых обитателей скал. Да и сами скалы оказались настолько крутыми, что Дэвид теперь изо всех сил натягивал веревку, чувствуя, что у Мойры почти нет опоры под ногами, и она может в любой миг сорваться. Он уже пожалел, что не остановил ее, не пояснил, что им просто надо дождаться отлива и тогда они смогут перебраться с проклятого острова на материк.
— Эй, женщина! — позвал он, стараясь перекричать поднятый птицами шум.?— Ты слышишь меня? Немедленно взбирайся обратно!
Он попытался затянуть ее наверх, но веревку несколько раз сильно дернули, и Дэвид замер, понимая, что это знак, чтобы он не мешал. Тогда он устроился, прислонившись к большому валуну, и так ожидал, оглушенный гвалтом птиц. Птицы кружили и кричали над ним, ветер, поднятый их крыльями, колыхал траву на кромке утеса. С визгливыми криками взлетали все новые птицы, крупные чайки оглашали воздух злобным мяуканьем, буревестники со свистом взрезали воздух, широко расставив лапы и распростершись во всю длину широких крыльев.
Наконец веревку стали дергать, и Дэвид начал тянуть ее на себя, наматывая на локоть. Когда над краем обрыва появилась растрепанная, вся в спутанных светлых локонах головка Мойры, он сразу схватил ее за плечи и втащил наверх.
— Глупая! Зачем было так рисковать? На этих птичках еще и мяса толком нет.
Но Мойра лишь смеялась, беспечно и легко, при этом показывая ему несколько тушек птенцов у себя за поясом.
— Выходит, я не потеряла сноровку за годы жизни в замках Маккензи!
Что-то чисто ребяческое появилось на ее обычно надменном, исполненном достоинства лице, когда она так забавно храбрилась, и Дэвид тоже развеселился. Он собрал хворост и соорудил костерок, пока Мойра приготовила тушки и, обмазав их глиной, уложила на уголья. При этом она оживленно болтала, рассказывая, как часто ей приходилось заниматься подобным промыслом, хотя охота за яйцами или птенцами морских птиц никогда не была простой забавой и считалась весьма опасной. Но когда к ней привыкаешь, она даже начинает нравиться.
Дэвид слушал ее, не замечая, что любуется своей спутницей. Она была такой растрепанной, такой милой. Ее волосы пышными завитками обрамляли лицо, от ветра она разрумянилась, глаза возбужденно блестели.
