Рядом в камине горел огонь – не столько для тепла, сколько для уюта, – и в воздухе ощущался сладковатый аромат яблоневого дерева, которым здесь топили. Этого освещения, а также света двух напольных шандалов хватало, чтобы они могли рассмотреть друг друга. Маргарита окинула гостя внимательным взглядом – очень интересный мужчина. И почти не изменился с тех пор, как сопровождал ее в кортеже по Англии в Шотландию, – такой же статный и плечистый, так же грациозно двигавшийся, с таким же дерзким взглядом чуть раскосых зеленых глаз. Маргарита помнила, как еще девочкой не могла уснуть, думая о нем. Сэр Дэвид Майсгрейв! Она была рада его визиту. К тому же он так на нее смотрит!..
Дэвид действительно смотрел на ее величество с восхищением. Он говорил полагающиеся любезности и старался, чтобы Маргарита поняла, что ею любуются. Шотландская королева была весьма высокого о себе мнения, и внимание мужчин всегда доставляло ей удовольствие.
Она была довольно рослой, как все Тюдоры, имела царственную осанку и прелестное личико с большими золотисто-карими глазами под тонкими, надменно изогнутыми бровями. Немного пухленькая – на ней все же сказались несколько беременностей, – Маргарита выглядела свежей и довольно привлекательной, а некоторая полнота ей даже шла: ее белые округлые плечи были гладкими и холеными, щеки цвели румянцем, а руки с длинными пальцами казались изваянными из мрамора. Одета королева была в роскошный рыже-коричневый бархат под цвет ее глаз, богато расшитый золотыми узорами, а откинутые за локоть широкие рукава платья были столь густо расшиты жемчугом, что при движении слышалось легкое постукивание жемчуга по резным подлокотникам кресла. На голове у Маргариты был французский убор, называемый арселе, напоминающий невысокий венчик; по моде он был сдвинут на самый затылок, что позволяло видеть спереди золотисто-каштановые волосы ее величества, расчесанные на гладкий прямой пробор.
– Вы так смотрите на меня, сэр Дэвид, – произнесла через время Маргарита. На ее пухлых губах заиграла улыбка, а на щеках появились прелестные ямочки. – Я бы сочла это дерзостью, если бы не знала, какой вы благородный и достойный рыцарь.
– О, простите, досточтимая королева, – склонился перед ней Майсгрейв. – Я действительно дерзок, но, признаться, я просто онемел от восхищения. Я имел счастье лицезреть вас, когда вы были еще подростком – неуемным, очаровательным, смешливым. Теперь же вы превратились в прекрасную цветущую даму, перед которой я не в силах скрыть своего восторга.
Маргарита благосклонно приняла это признание.
– Мила мне лесть. Тем более от рыцаря, которого я не забывала все эти годы. Сколько же мы не виделись, давайте вспомним. Лет десять? Должна сказать, что и вы не растратили за эти годы вашей мужественной красоты. Однако отчего вы так долго не появлялись при нашем дворе?
– Разве королева не догадывается? Мне кажется, я был не в особой милости у короля Якова. После того, как имел дерзость вынести вас на руках из опочивальни. Помните ли вы то происшествие? А вот я не забывал его все эти годы.
Маргарита заулыбалась лукаво и чуть кокетливо. Этот разговор пришелся ей по душе. Но она не была наивной, а потому сказала:
– Это все в прошлом. А нынче вы здесь. Не самое лучшее время для визита, учитывая происходящее. Ах, если бы вы знали, сэр, как мне горько, что мой венценосный супруг предпочитает дружбу с французами родственным связям с семьей своей жены!.. Но тут я ничего не могу поделать. Вам надо это понимать, если вы прибыли по этому поводу. – Она искоса посмотрела на посетителя, давая понять, что этой темы лучше не касаться.
Теперь Дэвид мог сослаться на дело с браком своей дочери с сыном главы Армстронгов, но решил не говорить об этом. Его дела с Армстронгами были улажены, и Дэвид опасался, что если затронуть эту тему при шотландском дворе, то это может задеть Армстронгов и негативно сказаться на судьбе Анны Майсгрейв. Он лишь сказал, что прибыл по делам в Эдинбург, а заодно надеялся передать весточку от родни некоему Уильяму Герону, который был выдан шотландскому королю еще Генрихом VII, но до сих пор томится здесь в темнице.
– Я припоминаю, – приложила пальчик к губам Маргарита. – Этот Уильям Герон убил Смотрителя границы Роберта Керра.
– Не он, миледи, а его сводный брат бастард. Но для мира между нашими странами ваш батюшка отдал его в качестве заложника, пока не будет пойман настоящий убийца.
Маргарита помрачнела.
– Да, мой царственный родитель делал все, чтобы между нашими державами царил мир. И мой брак с королем Яковом Стюартом был заключен для того, чтобы наши страны жили в согласии. Брак Чертополоха и Розы – так называли тогда этот союз – должен был стать прологом к долгому и мирному сосуществованию в Британии двух наших королевств, и все в это верили. Теперь же я… Я даже слова не могу сказать мужу. Он запер меня в этом замке на Кастел-Рок, чтобы следить за мной. О, я тут почти в заточении!
В ее речах звучала обида, но говорила королева тихо – видимо, уже привыкла, что ее могут подслушать, – и время от времени поглядывала в дальний конец зала, где собрались придворные. Но даже если некоторые из них и смотрели в ее сторону, то разобрать слова на таком расстоянии вряд ли смогли бы.
Дэвид так же негромко сказал:
– Если вы оказали мне честь своим доверием, ваше величество, то и я буду откровенен. Я умолял леди Лейн провести меня к вам, ибо надеялся как-то приободрить вас, хотел свидеться с вами и убедиться, что у вас все хорошо. О, эти ужасные слухи, что вас держат в заточении, слишком тяжелы для сердца преданного вам англичанина. И, видит Бог, я не понимаю, почему король так обращается со своей прекрасной супругой, матерью наследника шотландского трона!
– Вы не должны осуждать моего мужа! – надменно вскинула голову Маргарита. Но подбородок ее задрожал, словно она готова была расплакаться. –
