окажется внизу, самим не попасть под взрывную волну, вернуться назад живыми.
По ассоциации вспомнился старый фильм, «Миссия невыполнима». Кино с таким названием вполне можно снимать и про мою команду муравьев- камикадзе и человека, принятого ими за мессию. Хотя у меня больше общего с Гулливером, чем с Итаном Хантом. Надеюсь, раз они выкрутились, то и у меня получится.
Своей «правой рукой» я назначаю Цепкого, по достоинству оценив его выкрутасы с дубиной. Также в число спутников входят солдаты Бравый, Бегунья и двое с одинаковыми именами, Мастак и Мастак (чуть меньший размером, потому я нарек его Младшим). Кандидатуры выдвинули сами воины, им видней, кто из них самый крутой.
Этот состав отряда я оглашаю муравьиному правителю, существу наиболее вышестоящему и авторитетному среди обитателей ареала. Гигантские муравьи, уподобившись в этом людям, разделились на женскую й мужскую половины, впрочем, моногамными не стали, насколько я успел разобраться, семьи у них как бы мини-муравейники, из нескольких мужей и жен, и детишки общие.
Однако династия правителей, ведущая происхождение от королевы-матки, как бы гибридная. Совмещает плюсы обоих полов и в то же время свободна от привязки к какому-то одному из них, благодаря этому более развитая и продвинутая и верховодит муравьями других разновидностей. То есть власть у них не выбирается народом, она является властью уже априори.
Но им повезло, здешняя наследственная власть заботится в первую очередь о пользе для всего народа, а не о личной выгоде; муравьями это воспринимается как должное, их такие правители устраивают и удовлетворяют без всякого внушения и принуждения, а я, глядя со стороны, понимаю, что подобный общественный строй дорогого стоит.
Человеческому обществу не настолько повезло, до последних десятилетий особенно…
Да, я встретился с цивилизацией настоящих разумных живых существ, соприкоснулся с новой культурой. Одиночество перестало терзать меня, но осело глубоко внутри. На самом деле я тоскую по людям — не подобным мне созданиям, а таким же, как я. Это я выясняю, прислушавшись к себе. Вместо действительно искомого я обрел сублимат. Но пришел-то я в Отчуждение ради человечества.
А людей здесь и нет совсем, вот как.
Однако стоило поблагодарить за то, что мне представилась возможность сделать привал. Отдохнуть после странствий, восстановиться. Если бы летуны атаковали постоянно и все скопом, от муравьиного города, при всей многочисленности и организованности населения, давно бы уже ничего не осталось.
Но это не значило, что я могу отказаться от задачи. Деваться некуда, надо выполнять, для меня это означает новый этап и новый опыт. До сих пор я только защищался от агрессивных нападений после того, как переступил границу ненормального. В этот раз предстояло самому атаковать. Причем враг имеет численный перевес и находится на «домашнем» поле.
Впрочем, это и хорошо. Потому что, во-первых, гады не ожидают серьезного удара по месту своей дислокации, значит, за нами эффект внезапности, который отсутствовал бы, вступи мы в решающий бой с противниками где-то внизу, а во-вторых, малой группой уйти в рейд — самое то: С многочисленным отрядом сложнее подобраться ближе незамеченными, тем более они могут мешать друг другу при подъеме и схватках.
Я мог бы не участвовать в устранении последствий бойни, но решаю помочь им убирать тела погибших соплеменников и соплеменниц. Как положено тому, на кого надеются.
Павших они не хоронят с почестями, возвращая земле останки тех, кто когда-то из нее и появился. Не практикуется и вариант поедания почивших уцелевшими сородичами. На краю города, в южной стороне, в земле находится круглая черная дыра диаметром метров пять. Над ней всегда курится сероватый дымок. Как мне сообщают, этот провал бездонный; в него всегда сбрасывают тела муравьев, ушедших на следующий уровень существования.
Ничего себе заявочка! Да, именно так они и выразились, и я рискнул переспросить, ввязаться в разговор на тему представлений муравьев о карме и потусторонних мирах. В ареале не царит уныние — налеты и связанные с ними потери здесь привычны. Мне совершенно уверенно сообщают, что каждому час смерти определен небесами.
Высь, которую видно наверху, где над городом не нависает туман, свята и непостижима, и никак не отменить то, что ею уготовано. Гибель — это момент, когда душа освобождается из заключения между землей и небом и получает возможность свободно путешествовать.
У меня голова идет кругом от философских изысканий. Да они куда сложнее, чем я думал! И еще больше стали похожими на людей…
Также я узнаю, что некогда существовала группа муравьев, которые пошли против течения и придерживались иных взглядов. Они верили, что небо постижимо по собственной воле, пусть и не для каждого. Тот, кто проникнется небом, свободен будет сам выбирать, когда ему уйти за туман, и в отличие от обычных смертных продлевать жизненный путь, на сколько захочет. Причислявшие себя к этой вере «свободного выбора» однажды удалились далеко в горы, и с момента появления там летунов о них больше никто ничего не слышал.
У меня голова идет кругом от всего случившегося и услышанного, я вынужден попросить передышки. Один из муравьев отводит меня туда, где мне предстоит находиться ночью.
В этом отдельном «домике» сухой пол, на нем настелены охапки душистой травы. Вполне сойдет, с моим-то спальником. Никаких светильников или
