на меня, а потом на него.
– Ты доволен? – спросила я, дождавшись, когда за служанкой закроется дверь. Я старалась не смотреть на него и сохранять остатки самообладания.
– А ты? – спросил дядя, присаживаясь рядом и утирая мои слезы платком.
– Хороший вопрос, – вздохнула я, нервно засмеявшись. – Прямо на миллион золотых и на корону наместника.
– Наверное, все принцессы проливают слезы, когда их выдают замуж… – усмехнулся дядя, пытаясь меня высморкать в платок. Я отстранила его руку.
– Я не настоящая принцесса. Откуда мне знать? – с усмешкой ответила я, стараясь сохранить остатки самообладания.
– Отлично. Только мужу не проболтайся! – съязвил дядя. – Мне не нужны осложнения с империей.
– Да как-то ума хватит, – язвительным голосом отозвалась я.
– Ладно, дорогая. Собирайся с мыслями. Спокойной ночи, – ответил Демон, поднимаясь с моей постели.
– Эссен! – Я впервые позвала его по имени. Это прозвучало так странно, что я впервые задумалась над этим. Я никогда не называла его по имени. Он тоже никогда не называл меня по имени. Возможно, он даже не знает моего настоящего имени! А я не помню, говорила ли я его или нет… Странно так… Два человека общаются друг с другом, никогда не называя друг друга по имени…
– Да? – отозвался Демон, замирая у входа.
– Я люблю тебя… – выдохнула я, криво усмехаясь. Лучше поздно, чем никогда. Демон положил руку на дверную ручку, отвернулся и произнес:
– Не говори глупостей…
Дверь за ним закрылась, а на меня словно обрушился потолок. Романтично, не так ли?
Я пролежала около часа, глядя в одну точку. Что ж мне дома-то не сиделось? Какого черта я вообще на такое согласилась? Нет, все-таки на небе я занимала еще одну очередь, в начале которой раздавали проницательность. То, что я только что слышала, явно не похоже на его обычный саркастический тон.
Я вышла из комнаты и пошла в сторону балкона. Сейчас или никогда. Я понимаю, что это ничего не изменит, ничем хорошим не закончится, но я решила. Я не смогу жить, зная, что я не попрощалась. Да, судя по всему, очередь туда, где раздают проницательность, я выстояла до конца. Глядя на облокотившегося на балюстраду Демона, я сделала несколько шагов в его сторону. Он меня не заметил. Еще можно передумать… Но нет. Передумывать я буду потом.
Я подошла к нему, собираясь положить руку на плечо, но Демон тут же обернулся. Я молча прижалась к его груди.
– Я не хочу, чтобы мы расстались врагами… – сказала я, стараясь не расплакаться.
– А как ты предпочитаешь, чтобы мы расстались? – усмехнулся дядя.
Я промолчала.
– Зачем ты это делаешь? – прошептал он, прижимая меня к себе. Я почувствовала, что у меня из глаз катятся слезы. – Опять сиюминутная страсть… Хочу любимую игрушку? Сейчас топну ножкой, чтобы мне ее принесли на блюдечке?
Я молчала, прижимаясь к нему все сильнее.
– Зачем ты это делаешь? – насмешливо повторил дядя, отстраняя меня.
– Я уже ответила на этот вопрос… – ответила я, глядя в его глаза.
Он смотрел на меня, не подпуская к себе.
– Ты снова издеваешься надо мной? – спросила я, едва заметно улыбаясь.
– Нет, на этот раз я издеваюсь над собой, – серьезно ответил он. – Не искушай меня, я прошу тебя…
Он наклонился и поцеловал, едва касаясь своими губами моих. Я уже настроилась на поцелуй посерьезней, но он тут же положил свою руку в черной перчатке на мои губы и произнес:
– Я не люблю, когда меня слюнявят. Я даже псу не позволяю так делать…
Мне уже все равно… Мне достаточно и этого…
Едва касаясь моих губ, он очень нежно прижал меня к себе, а потом взял на руки и понес в сторону моей комнаты, не отрывая губ от моей шеи.
Захлопнув двери, он поставил меня на ноги, сдирая платье с моих плеч и покрывая их поцелуями. Я ухватилась за стену, чтобы удержать равновесие. Ноги уже не слушались, и я покачнулась и сделала шаг назад.
– Бежать уже поздно… – произнес Демон, улыбаясь и снимая с себя камзол, отшвырнув его подальше. – Я сказал, что бежать тебе уже поздно…
– Я никуда не сбегу, – ответила я, прикасаясь рукой к его щеке.
Посадив меня себе на колени и покрывая мою грудь поцелуями, он разрывал тесьму корсета. Я уже задыхалась, прижимая его голову к себе.
– Потерпи немного, дорогая моя, – прошептал он, сдирая с меня твердый панцирь корсета и отстегивая юбки. Я прижалась к нему, чувствуя, как по моим щекам текут слезы. Если мне скажут, что я завтра умру, то я согласна. Если мне скажут, что завтра меня ждет гильотина, я согласна. Я почувствовала, как
