– Спасибо, Ларс, я помню, – не отрываясь от кофеварки, кивнул Баррет и вдруг перешёл на русскую речь: – Господин Катков, как вам на норвежской земле?
– Нормально, – мрачно ответил Кирилл. – Хотя я рассчитывал на другой приём.
– Какой же? – Баррет потянул носом взвившийся парок над кофейной чашкой и вдруг, заметив недоумение на лице Ларса, перешёл на английский: – Сделайте себе и ему, и можете включить переводчик, – затем без перехода снова на русский: – Так на какой приём вы рассчитывали, господин Катков?
Баррет неожиданно поднял взгляд, и Кирилл в полной мере ощутил на себе синдром стеклянных глаз. На него смотрела змея, не мигая и спрятав узкие зрачки за поблёскивающей непроницаемой роговицей. Казалось, ещё мгновение, и последует бросок с широко развёрнутой пастью и выставленными иглами-зубами с капающим ядом. Но вдруг напряжение на лице сменилось роскошной улыбкой, глаза оттаяли, потеплели, англичанин участливо кивнул, затем спросил:
– Считаете, что вас здесь откровенно недооценили? Я вас понимаю, господин Катков. Вы бежали из лап репрессивного режима, проделали полный опасностей путь, а в итоге оказались за решёткой. Но всё уже в прошлом. Потому я и прилетел в этот богом забытый край. Исключительно ради нашей встречи. Наверное, мои слова вам покажутся преждевременными, но мне подсказывает интуиция, что мы с вами обязательно подружимся. Да и нет у вас другого выхода, как выпрыгивать из штанов, чтобы стать моим другом. Потому что только я буду решать вашу судьбу. К тому же не вижу каких-то оснований, чтобы нам не подружиться. Почему бы нет? Я не хуже вас знаю Россию, восхищаюсь вашим смелым поступком, и это даёт мне право думать, что мы просто обязаны сблизиться и быть друг с другом откровенны. А что, вам там действительно было невыносимо? Всё-таки какая-никакая, но родина. К сожалению, мы не выбираем, где нам родиться, но по умолчанию обязаны любить место рождения. Чтобы сломать этот стереотип нужна весьма веская причина.
– Чтобы сломать, как вы сказали, этот стереотип, у меня было много веских причин.
– Да-да… – задумчиво вздохнул Баррет. – Я читал. Вас бросила жена, развод вас надломил и заставил пересмотреть взгляды на жизнь.
– Это только одна из причин, хотя и не последняя.
– Валяйте другие причины. Смелее, Катков! Мы ведь договорились быть откровенными. Разве не так?
– Так, – согласился Кирилл. – Хорошо владеете русским. Акцент почти незаметен, но он есть. Вы откуда?
– Спасибо за комплимент, потому что ваш язык действительно очень сложен. Чтобы им так владеть, как владею я, нужны десятилетия. Не возражаете, если я буду звать вас по имени? У русских это располагает к особому доверию, и мне это по душе. Я буду обращаться к вам – Кирилл, а вы меня зовите – Нил. Идёт? Давай, Кирилл, попробуем и сразу почувствуем, как рухнула между нами стена непонимания. Русские переходом на «ты» умеют с первых же слов растопить так навязываемый нам официоз. Мне всегда это в вас нравилось.
– Так откуда ты, Нил? – легко принял новые правила игры Кирилл.
– Я подданный британской короны.
Кирилл мечтательно вздохнул и причмокнул:
– Я бы тоже не отказался от подданства этой короны. И это ещё одна из причин. Другие есть смысл перечислять? По сути они все идентичны этой. Я не хочу жить в России, не хочу воевать, не хочу убивать других ради нефти. Скажи мне, Нил, разве это так трудно понять?
– Нетрудно. Но пока что, Кирилл, ты перечислил мне лишь то, чего не хочешь. А чего же ты хочешь?
– Достойно жить. Жениться на какой-нибудь богатой английской дуре, чтобы не считать рубли, а швырять фунты. Хотя бы раз сходить в казино, и не для того чтобы выиграть, а чтобы просадить и не жалеть. Летать по миру не в грузовом отсеке транспортника, а в бизнес-классе роскошного лайнера. Долго перечислять, Нил. Если меня понесёт, то просидим до утра.
– И ты полагаешь, что для того, чтобы всё это получить, достаточно проплыть на катере сто миль? Кирилл, в нашем мире, чтобы что-то взять, нужно что-то дать. Да и скажу тебе по секрету, богатые дуры давно разобраны. Почему ты не перегнал Су-тридцать пятый, а банально приплыл на катере? История знает случаи, когда твои соотечественники уже угоняли самолёты и вполне удачно. За этот истребитель тебе бы хорошо заплатили, хоть наши, хоть американцы. И уж точно не пришлось бы продаваться в альфонсы. Ваш Су-тридцать пять сидит в заднице НАТО занозой. Поверь, чтобы его изучить, многие бы тебя озолотили.
– Меня бы сразу сбили. Хотя с моим опытом можно было бы и рискнуть. Такая мысль приходила мне в голову, но тогда, когда уже всё изменилось. Когда меня уже не подпускали к самолёту.
– Почему?
– Нил, я бы не хотел об этом. За те последние дни мне откровенно стыдно.
– Кирилл, мы ведь договорились – начистоту!
– Да понимаешь, Нил, мы ведь русские чуть что, так сразу бросаемся к нашему испытанному лекарству. Вот и я, когда жена бросила, так тут же потянулся к стакану. Ну и началось… выговоры, предупреждения, все от меня отвернулись, от полётов отстранили. А когда пришла мысль к вам сбежать, уже было поздно.
Баррет недовольно пробарабанил пальцами по столу:
– Жаль. Очень жаль, что все хорошие мысли к нам всегда приходят, когда уже поздно. А почему ты выбрал катер? Да ещё такой утлый? Кирилл, я
