Ну а спустя два дня Трой обнялся с женой, хлопнул по плечу Даргола, подмигнул Тамее и выехал за ворота замка, сопровождаемый своим конвоем, треть которого составляли новые лица. Уж слишком много арвендейльцев пылали желанием лично послужить своему герцогу. Так что Трою пришлось согласиться на подобную ротацию…
До Эл-Северина добрались почти на декаду позже, чем планировали. Во-первых, скорость передвижения из-за новеньких несколько снизилась, а во- вторых, едва только они добрались до Угелоя, начались затяжные дожди. Но особых проблем эта задержка не принесла. Потому что, когда Трой понял, что опаздывает к оговоренному сроку, — он послал императору весточку по амулету Единения, из одного из коронных городов, в который они заехали для того, чтобы хоть немного передохнуть и отмыться от грязи. А на следующий день, перед самым выездом, амулет передал его ответ, в котором Марелборо разрешал ему не особенно торопиться. Так что, несмотря на тяжелую дорогу и солидное опоздание, никаких особенных проблем это Трою не принесло. Даже не слишком уж и вымотались. Хотя той части отряда, которая была заменена, пришлось куда хуже, чем остальным. У них-то не было опыта нескольких месяцев «работы на живца» на дорогах западных герцогств империи.
На отдых после дороги Марелборо дал Трою всего два дня. А уже на третий вызвал к себе.
Высокий город был уже почти восстановлен. Ну, насколько это можно было сделать за такое время. Потому что, например, даже с помощью эльфийских друидов за прошедшее время невозможно вырастить на месте срубленных деревья тех же размеров, которые тут росли раньше. Тем более, что меллирон, на который, скорее всего, и были завязаны все плетения парка, только-только дал свежий и пока еще очень слабый росток. Да и большинство зданий до сих пор носили следы варварского обращения. А как иначе-то? Разбитые и искореженные орками колонны, лепнина и скульптуры, ранее украшавшие парадные фасады дворцов, палат и храмов, великие скульпторы, художники и архитекторы создавали годами. И пока будут созданы подобные же шедевры им на замену, пройдет не один год. А вернее, даже не одно столетие… Но вот первоначальные работы, заключавшиеся в разборе завалов, замене разрубленных и сожженных орками на кострах дверей, оконных рам, деревянных перил, а также заделывании проломов в стенах и отметин от орочьих ятаганов и топоров, уже были закончены. Более того, в Высоком городе уже вовсю бурлила жизнь. Еще не та, не прежняя, то есть не балы, приемы, визиты и все такое прочее, поскольку большинство нынешних обитателей дворцов и палат Высокого города не являлись владельцами занимаемых ими помещений. Но весьма бурная. По мощенным гранитными плитами улицам и переулкам Высокого города носилось множество курьеров, нарочных, гонцов, бегали клерки с кипами бумаг, важно шествовали маги, грохоча проносились десятки бойцов, сопровождавшие своих командиров, прибывших на аудиенцию к императору или чаще всего — к кому-нибудь рангом пониже. Короче, Высокий город жил жизнью не столько городской, светской, пышной, парадной… сколько жизнью военного лагеря. Но Трою эта жизнь нравилась куда больше, чем та, прежняя…
Марелборо принял его практически сразу же после доклада секретаря. Впрочем, в отличие от приемной герцогского дворца в Парвусе в этой приемной толпилось не особенно много народу. К тому же Алого герцога все присутствующие отлично знали. Так что никаких ревнивых взглядов или иных выражений неудовольствия Трой не заметил.
Император был один. Когда герцог Арвендейл вошел, Марелборо что-то быстро писал. Бросив на вошедшего короткий взгляд, он мотнул головой в сторону небольшого столика, на котором уже стояли кувшин с вином и легкая закуска, после чего продолжил свое занятие. Трой молча подошел к указанному месту и уселся на одно из стоящих рядом со столиком кресел.
— Уф… — облегченно выдохнул Марелборо спустя несколько минут, — все, еще одна бумага, и закончу. А ты давай, побратим, налетай. Я сейчас допишу, песочком присыплю и присоединюсь.
— Я позавтракал, — сообщил Трой. — Если только вина.
— Ну тогда накромсай мне там хлеба и сыра, — попросил император, — а то я что-то проголодался.
Спустя десять минут император наконец закончил писать и, сыпанув на лист мелкого песка, который должен был впитать лишние чернила, отложил его в стопку таких же. После чего с хрустом потянулся и, встав, шустро переместился к столику.
— Ну что ж, начнем, — потирая руки, произнес он, усаживаясь в кресло. — Кстати, побратим, ты заметил: у нас уже сложилась традиция — в моем кабинете мы обсуждаем дела за едой. Почему бы это?
— Может, потому, сир, — усмехнулся Трой, — что со мной вы можете быть уверены в том, что я точно не то что отравлю вас, но даже не плюну вам в вино.
Марелборо, только что откусивший кусок окорока, на мгновение замер, а затем придушенно захохотал. Придушенно, потому что рот у него был заполнен мясом и хлебом.
— Да уж, побратим, ну ты и сказал, — выдавил он, отсмеявшись, — хотя, должен тебе сказать, в твоих словах, несомненно, есть великая правда. Но не вся, не вся… — Он отхлебнул вина и махнул рукой. — Ладно, вернемся к нашим баранам. Следующее мое поручение будет для тебя куда более сложным, чем все предыдущие. Но кроме тебя поручить его мне более некому.
— Я весь — внимание, сир, — подобравшись, отозвался Трой.
— Тогда слушай. Мне нужно, чтобы ты съездил в Светлый лес и к Подгорному трону и постарался убедить их властителей присоединиться к людям в войне против земли Глыхныг.
Трой молча склонил голову, показывая, что принял поручение, но, мгновение помедлив, взглядом попросил разрешения задать вопрос, после чего
