иммунитета против инфекций, которыми их одаривали представители более «развитых» цивилизаций.
Но в Terra Innocentiae происходили странные и страшные события. И хотя я категорически не верил, что эти невинные дети могут быть к ним причастны, требовалось как минимум удостовериться, что это действительно так.
Аллоизий вышел из укрытия за валуном и направился к Адаму и Еве.
Юноша спохватился первым. Он издал горловой звук, порывисто вскочил и замер на полусогнутых в коленях ногах. Из его рта торчал трепещущий рыбий хвост, а в руках, словно сама по себе, возникла длинная палка, и я с удивлением узнал в ней утерянный мной посох. Юноша держал посох, как копье — узким подбитым железом концом в нашу сторону. Очевидно, для него это было совершенно фантастическое оружие, изготовленное из невиданных материалов.
Девушка встала у мужа за спиной и тут же подняла над головой руку с зажатым в кулаке булыжником.
— Мир вам, дети мои! — Аллоизий улыбнулся, стараясь не показывать зубы, что было непросто из-за его специфической нижней губы. — Меня зовут Аллоизий, а его — Овощ, и он мой брат. Мы — миссионеры из Общества Иисуса, несем Слово Божье всем имеющим уши на этой земле.
Юноша сдавленно рявкнул и заводил посохом, примеряясь, как бы поточнее ткнуть экзорцисту между глаз. Шерстка на обоих существах встала дыбом. Они были так напряжены, что мне показалось, будто я слышу скрип их сухожилий.
— Не нужно нас бояться, мы — друзья, — увещевал Аллоизий, а сам торопливо и с жадностью осматривал владения Адама и Евы, стараясь не пропустить ни малейшей детали. Взгляд его округлых, навыкате, глаз так и метался. Я стоял рядом и молился, чтобы дьявол не подтолкнул девицу запустить в Аллоизия камнем; почему-то палка в руках юноши меня пугала меньше. И еще я опасался раскашляться: как бы резкий звук не привел к драматическим последствиям.
— Мы строим храм в горах. — Аллоизий попытался заглянуть молодым людям за спины — в глубину пещеры. — Мы будем счастливы помочь вам обрести спасение.
Зажурчала вода: это обмочилась девушка. Она же издала протяжный мяукающий звук. Юноша наконец смог проглотить рыбу и сразу же оскалился облепленными блестящей чешуей зубами.
— Хорошо, дети мои. — Аллоизий, попятился. — Уходим-уходим…
Мы отступили к скалам. Адам и Ева так и стояли — в ожидании схватки, я почувствовал к ним жалость. Когда нагромождение глыб закрыло этих испуганных детей от нас, я наконец смог откашляться.
— Господи… — Привалившись к скале, я поглядел на Аллоизия. — Да как такое может быть?
— Ты сам все видел, Овощ, — отозвался экзорцист, потирая губы.
— Им лет по шестнадцать! — Я едва сдерживал эмоции. — Марсианское чудо произошло восемь лет назад! Я хочу сказать, что они не успели бы повзрослеть…
— Брат мой, они не смогли бы заботиться о себе самостоятельно, — проговорил, озираясь, Аллоизий, — если бы когда-то были младенцами.
— Значит, они появились на свет сразу взрослыми? — Я схватился за бешено колотящееся сердце. — Значит, их создал Всевышний?
Аллоизий странно посмотрел на меня.
— Все во Вселенной создано Всевышним. — Судя по его тону, он был удивлен моим вопросом. Но одно дело — верить, не требуя каких-либо доказательств, другое — когда эти самые доказательства вдруг начинают сыпаться тебе на голову как из рога изобилия. Сразу становилось как-то не по себе. Я бы не назвал эти ощущения неприятными. Они были просто странными, необычными. К этим новым знаниям нужно было привыкнуть.
— Что ты заметил еще? — полюбопытствовал Аллоизий, отдирая меня от скалы: я сам понимал, что нужно поскорее собрать сети и вернуться на «Святого Тибальда».
— О, они были напуганы, — сказал я.
— И это странно, ты не находишь? — Аллоизий подергал себя за бороду. — С чего бы им нас бояться? Обычно дикие животные, которые в первый раз видят человека, ведут себя нейтрально по отношению к нему.
— Но они не животные, — возразил я. — Они приняли нас за соперников по экологической нише.
Аллоизий развил мысль:
— Что-то или кто-то успел их напугать до нашего появления, брат. У них сомнения относительно своего места в пищевой цепи, посему они готовы отстаивать право не быть чьей-то добычей. Кто же заразил их этими сомнениями? Не тот ли, кто разбил брату Жану Батисту голову кирпичом, а Якову — молотком?
— Я не знаю, я запутался.
— Заметил ли ты… у них был ребенок. — От этих слов Аллоизия у меня поплыло перед глазами. Я вспомнил, как сам однажды пошел в туман на детский плач и едва не погиб. Значит, то было не видение! Значит, я действительно мог слышать, как плачет младенец! Голова кругом от всего этого… — Они его потеряли. Тельце малыша до сих пор находится рядом с пещерой. Они не знают, что такое погребение. — Экзорцист быстро перекрестился.
— Господи… — прошептал я, остановившись. — Неужели кто-то убил их малыша?
