Это было, наверное, не так уж долго — вряд ли больше часа. Буря становилась все сильнее, а я только прибавлял шагу, а за мной бежала Тонанцин. А за нами бежала, танцуя и смеясь нашей наглости, смерть.
Потому я не выбирал средств и слов, когда вломился в пещеры Чикомостока. Я бежал голый и в шлеме, как бог войны, а моими спутниками были страх и ужас. В травящей паром при каждом выдохе во все стороны маске разбитого шлема я выглядел как покрытый пылью и налипшей кровью демон бури.
Да, в этот день я поднялся во плоти из глубин детских ужасов. Все встречные разбегались.
Я одним ударом рубила разрезал входной клапан поселенческой палатки, и та мгновенно опала, потеряв форму, народ внутри заорал, закашлял. Они хватали шлемы и натягивали их на дурные головы, вопили и ругались, задыхаясь.
Шагая по катающимся телам, я щедро раздавал пинки потенциальным самоубийцам. В конце палатки нашел спальный мешок, из которого вытряхнул Лютера прямо на голый пол. Братец кашлял и слабо сопротивлялся. Еще бы — это Марс, детка, здесь нечем дышать инопланетным млекопитающим!
Я схватил его обеими руками за горло, подтянул к себе и прокричал ему в перепуганное лицо:
— Ты плохо вел себя, Лютер. Ты был плохим мальчиком.
Я орал, а низкое давление превращало сказанное в хрипящий злобный шепот.
— Ты лжец, Лютер. Ты состоишь целиком из чужих выдумок. Из моих выдумок. Это я придумал тебя, Лютер, глупый мальчишка. Ты целиком мой. Не тебе корчить из себя экстатическое божество, ты мелок и жалок. Ты не способен к творчеству.
— Мама… — вытаращив глаза, хрипло прошептал Лютер. — Пожалуйста.
Он плакал.
— Я знаю, что тобой двигало, — сказал я ему тихо. — Ведь я такой же. Я дам тебе еще одну возможность. Еще раз прожить твою жизнь, миновать перекресток, который привел нас сюда. Я дам тебе шанс, которого уже нет у меня.
Я протянул руку, раздавил в ладони слежавшийся комок и засыпал его огромные глаза пылью, которую ребята из «Бродячего анатомического цирка Барсума» назвали «Амнезией шахтных операторов».
Когда он перестал корчиться и замер, я уложил его на спальный мешок и выпрямился. Народ, который не сбежал прочь, жался к стенкам палатки. Позади меня в облаке красной пыли мстительной ацтекской богиней стояла Тонанцин с каменным лицом, освещая темное нутро шатра своим налобным фонарем.
Молчание затягивалось. Эк я их запугал-то.
— Чего ты хочешь теперь, Великий Дух? — решительно спросила Тонанцин среди общего молчания.
— Найдите мне какие-нибудь портки, — просто ответил я. — Яйца сейчас отморожу.
К утру буря завершилась, и мы вытащили доктора из его неглубокой могилы. К вечеру он пришел в себя, а потом пожаловал и «Бродячий анатомический цирк Барсума» и оказал помощь всем в ней нуждавшимся. А доктор забыл успеть на свой корабль и надолго застрял у нас.
На этом все и кончилось.
Когда позже я посетил доктора Ликурга в лазарете на Перекрестке, он был мрачен.
— Я тебя знаю? — спросил он первым делом, когда я вошел.
— Я тебя знаю, — ответил я. — Мы неделю шлялись по Дичи вместе. Лежали в одной могиле.
— М-м-м, — выдавил он сквозь зубы. — Так это ты, Брагги? Я знаю твою мать. Еще с Земли. Тебя не помню. Не помню ни хрена. Как даже на эту планету попал. Очнулся — думал, совсем с ума сошел…
— Значит, зачем ты прилетел к нам — не помнишь?
Он покачал головой, отрешенно глядя на экран, демонстрирующий будущие джунгли Фарсиды.
— Понятия не имею, чем буду заниматься все это время, — произнес он негромко.
— Ну, — ответил я. — У меня есть одна идея.
На улице у ветробота со сложенными мачтами я встретился с Тонанцин. Она ждала, когда я выйду из госпиталя.
— Так и будешь за мной таскаться? — спросил я недовольно.
— Ну да, — просто ответила Тонанцин. — Я три года на тебя потратила.
— Слушай, я ничем тебе не помогу. Я не знаю, как тебе закончить твое магическое путешествие. Я не шаман и не бог.
— Мое путешествие уже закончилось, — усмехнулась Тонанцин. — Меня закопали в землю, и я вышла оттуда следом за Великим Духом живой.
— Так что тебе еще от меня нужно?
— Мне нужна мудрость. Напутствие. Слово.
— Плодитесь и размножайтесь, блин, — ляпнул я бездумно.
Тонанцин на мгновение задумалась, потом согласно кивнула и пошла к ветроботу разбирать такелаж для отхода. Я некоторое время следил, как она,
