Кабанин уселся на свое место. Я же, свернув газету, щелкнули пальцами официанту – он как раз проходил мимо.
– Счет, любезный!
– Покидаете нас? – спросил Кабанин.
– Увы, – расплачиваясь, ответил я. – Пойду отдыхать.
– По последней? – спросил Кабанин.
– По половиночке, – улыбнулся я и многозначительно взглянул на обоих казаков.
– По половиночке, так по половиночке, – пожал плечами купец.
Мы выпили коротким залпом, и я, выдохнув в кулак, встал. Уже был и сыт, и довольно во хмелю. Поднялся с поспешностью и Микола – пропустить меня.
– Надеюсь, еще увидимся? – отваливаясь на спинку стула, неожиданно спросил Кабанин.
– Непременно-с, – отчеканил я.
Поклонился, вышел в проход между столиками и зашагал через вагон.
Я уже точно знал, что в этом поезде мы с купцом Кабанином и его архаровцами увидимся вряд ли! Войдя в свой вагон, я нервно размышлял. Скрывать моего напарника Степана долго было никак нельзя. Выйдет хотя бы в туалет, и столкнется лоб в лоб с одним из казаков. Случайно! «Ага! – подумает тот же Никола. – Кураевский!» Куда мужик едет, который их высмеял? В каком купе? Один? – враки! Подкупят проводника, все узнают. А тут и я выплыву – куда денусь? Кабанин и поймет: слежка! А казачки-то вспомнят, о чем болтали! Не такие они и пьяные – так, слегка навеселе. Самое время языками потрепать!
И потянется клубок!
Я знал главное: место, куда ехал Кабанин и его казаки с грузом – тяжелым саквояжем. Австро-Венгрия, Чехия, Прага.
Впереди была моя родная Самара. Незадолго до станции я сказал своему молчаливому спутнику:
– Степан, я тебе лицо еще пуще забинтую, иди в самый конец вагона, оттуда уйдешь на перрон. Я выйду из своего, но первым. Проводник узнает, что у меня приступ…
– Какой еще приступ? – нахмурился Степан.
– Аппендицита, вот какой, – строго ответил я. – Голову не ломай. Если Кабанин и его казаки решат найти меня, то узнают всю «правду».
Еще через два часа мы идеально осуществили наш план: Степан, в шубе, с забинтованным лицом, вышел в самом конце вагона и тотчас же испарился с перрона. А я, держась за живот, покинул поезд с достоинством римского императора, готового возлечь в горячую ванную и вскрыть себе вены.
Еще через десять минут поезд уносил купца Кабанина на запад, а мы со Степаном, глотая морозный волжский ветер, смотрели вслед последнему вагону состава.
– Вам, главное, беду на себе не накликать, – очень серьезно заметил мой помощник.
– Какую еще беду? – теперь уже нахмурился я.
– Апендикцит, – еще более серьезно сказал Горбунов, стаскивая бинтовую повязку и комкая ее в кулаке.
– А-а! – качнул я головой. – Ну, постараюсь, постараюсь… Следующий поезд в нашем направлении через три часа. Пошлю извозчика к брату – вдруг дома, не на вызове? Хотя вряд ли…
Сам же я направился к директору вокзала и потребовал соединить меня с начальником полиции. Увы, генерал Фома Никитич Палев уехал в Петербург. Тогда я послал телеграмму Кураеву. Я просил графа обеспечить охрану поместью Сивцовых, более других – Марфе Алексеевне Пряниной, и ни под каким предлогом не выпускать предателя – дворецкого Зыркина.
Выйдя на вокзальную площадь, я вдохнул морозный воздух и кивнул Степану:
– Полдела сделано.
А минут через пять у тротуара остановился экипаж. Из него выпрыгнул мой брат Иван Ильич в расстегнутом полушубке и, выглядев меня, бросился к нам.
– Как ты?! Откуда?! Почему не домой?! – он так и тряхнул меня за плечи. Покосился на молча кивнувшего ему Степана. – Дела?
– Они, родимые, – кивнул и я.
– Ясно, – он вновь покосился на моего крепкого и молчаливого помощника. – И что, опасные дела-то?
– Пугать не буду, но, думаю, как всегда. Как всегда у меня, – с улыбкой добавил я. – Не бери в голову, братец!
– Помощь нужна? – спросил Иван.
– Справимся, – кивнул я. – Позволь тебе представить: мой помощник Степан Горбунов. Иван Ильич Васильчиков. Мой младший брат. Врач.
– Очень приятно, – с почтением кивнул Степан.
Иван пожал крепкую руку Кураевского удальца.
– Ого! Пожатье каменной десницы!
