появилось изображение незнакомого мужчины. – Сорок семь лет, не женат, детей нет, держит небольшой магический магазин, куда захаживают в основном потусторонние. В жизни имел несколько контактов со странниками, но что ему было от них нужно, мне выяснить не удалось. Знает о существовании Водяной колдуньи, утверждает, что она на их стороне. Уходит от разговоров о Берендее, но два раза упомянул Чернобогов, а именно Шелогу, пользующуюся уважением в их среде, и ее мужа Медведя, поддерживающего нового предводителя Темных. Лично не знаком ни с кем из них. Мелкая сошка, так сказать. Я добавлю в шар информацию о его Посвящении – все, что удалось из него вытянуть. Остальные четверо Посвящения не проходили. Говорят о Посвящении с трепетом, как о чем-то сверхъестественном. Двое ведут прием потусторонних: порчи, сглазы и все такое. Третьему невероятно везет в азартных играх, он связался с бандой потусторонних, делающих на этом деньги. Питается их энергией. Нормально поговорить мне удалось с четвертой: с девушкой, которая занималась охотой на богатых мужчин. Подруги не понимают, в чем секрет ее успехов, но нам здесь все ясно как божий день. Ее цель – добраться до управляющей верхушки потусторонних. А там уже и до Берендея. Она его не видела в глаза, но уже мечтает, как будет править миром вместе с ним. Никому из них не известно, как найти Берендея, как выйти с ним на связь, что с ним сейчас и сколько у него сторонников. Но все пятеро признавались, что чувствуют необычное волнение: кто-то называл это тревогой, кто-то – предчувствием чего-то великого. Мне кажется, что Берендей очень осторожно собирает круг приближенных, он будто бы затаился, вынашивая какой-то план. И чем раньше мы разгадаем его, тем больше шансов предотвратить катастрофу.
– Неужели вы полагаете, что деяния Темных могут привести к катастрофе? – недоверчиво спросил один из Старейшин. – Их действия слишком разрознены. Среди них много непосвященных. Они превосходят нас в количестве, но не дотянут до нашей силы.
– Зимой еще как дотянут, – сказал себе под нос Митя.
Через три часа старинные часы в доме Муромцев должны были пробить и ознаменовать начало самой длинной ночи в году.
В большом зале высилась ель, переливающаяся серебристым сиянием снежинок, осевших на ее лапах. Волшебное дерево, подпиравшее свод потолка, было украшено большими хрустальными шарами, которые передавались из поколения в поколение. Внутри каждого шара можно было разглядеть или сказочный дворец, или серебряную карету, запряженную белоснежными пегасами, или ларец с драгоценными камнями. Поговаривали, что праотцы рода Муромцев заколдовали свои сокровища, превратив их в елочные игрушки. Каждый ребенок этого древнего семейства верил, что если род обеднеет, то колдовство спадет, и все эти богатства окажутся в его руках.
С самой верхушки ели спадали жемчужные нити, словно ветви украшали замерзшие капли дождя.
Евдокия Муромец вошла в зал, чтобы бросить последний взгляд на все приготовления. Слуги, расставлявшие на столе блюда, поспешили покинуть помещение, стоило только хозяйке появиться на пороге.
Колдунья остановила взгляд на длинном столе, ожидающем гостей. На расшитой золотыми нитями скатерти с гербом семейства Муромцев возвышались старинные канделябры, в которых уже горели свечи. Эти тяжелые подсвечники были частью приданого, которое досталось Василию Муромцу, когда он женился на Евдокии Рюриковне.
Фамильный фарфор Муромцев поблескивал в полумраке. От всевозможной выпечки, горячих блюд и экзотических закусок стол буквально ломился. Все было готово к приему друзей.
Евдокия Муромец сделала еле уловимое движение рукой в сторону большой ели, и на ней зажглись десятки огоньков, словно светлячки слетелись на нее со всего города. Затем она подошла к окну, слегка отодвинула тяжелую портьеру, усыпанную серебряными звездами, и выглянула на улицу. Сначала она не могла ничего увидеть в густой темноте зимней ночи, но через пару секунд ее глаза различили очертания парадного крыльца. Как раз в этот миг над ним вспыхнул фонарь, осветив заодно дорогу и карету, запряженную тройкой разномастных коней, медленно приближавшуюся ко входу. У крыльца их уже ждали конюх с дворецким – единственные, кто оставался в этот праздник с семейством Муромцев. Остальные же слуги покинули особняк и уже спешили по домам.
Евдокия Рюриковна опустила портьеру и уверенными шагами направилась в холл, куда вела и широкая лестница со второго этажа. По ней как раз спускались Василий Ильич и Митя, оба в темных парадных кафтанах.
– Долгорукие уже приехали, – сообщила она.
– Очаровательно выглядишь. – Василий Ильич весело спрыгнул с последней ступеньки и поцеловал руку супруги. Она быстро отняла кисть и обратилась к сыну:
– Тебе надо сделать что-то с волосами. Они слишком длинные!
– Ну, наверное, сейчас так носят? – поддержал сына Василий Ильич и пригладил рукой собственные кудри, которые были ничуть не короче.
– А где Анисья и Марья Васильевна? – продолжила его жена. – Неужели еще собираются?
– Собрались! – Пожилая женщина осторожно спускалась по лестнице, придерживая подол черного платья. Ее глаза, которые, казалось, были единственным живым местом на мертвенно-бледном лице, испытующе смотрели на невестку.
– Добрый вечер, мама! – Василий Ильич галантно подал матери руку и помог спуститься.
– Эти лестницы сведут меня с ума. И где же слуги?! – возмущенно проскрипела она.
