– Виктор встречает гостей на крыльце, остальных я отпустила. – В голосе Евдокии Рюриковны уже не слышались привычные железные нотки, она словно устало оправдывалась перед пожилой дамой.
Тем временем Митя вслед за отцом подошел к бабушке и поцеловал ее сухую морщинистую руку.
– А где Анисья?
– Я тут. – Анисья быстрыми легкими шажками сбежала по лестнице и обняла бабушку. Та же одобрительно кивнула, бросив взгляд на наряд внучки. И правда, нежно-лавандовое платье как нельзя лучше оттеняло ее смуглую кожу, а в густых волосах, заплетенных в толстую косу, переливался драгоценными камнями старинный гребень, доставшийся ей именно от Марьи Васильевны.
В эту минуту раздался мелодичный звон колокольчика, и парадная дверь распахнулась, впустив прибывших гостей.
Первыми появились Эльвира и Лев Долгорукие, рядом с которыми шла Марьяна в длинном светлом платье. При виде них лицо хозяйки дома изменило выражение и словно наполнилось теплом – она любила гостей, в особенности Льва и Эльвиру Долгоруких, – и оттого из взгляда ее исчезло всякое недовольство.
Эльвира Елизаровна была очень высокой, худой дамой. Красно-каштановые волосы были убраны в высокую прическу, отчего ее вытянутое лицо казалось еще длиннее. Ее мужа, наоборот, скорее можно было сравнить с елочным шаром. Он был невысокого роста, с круглой залысиной и упитанным животом, обтянутым пестрым жилетом. Несмотря на внешние различия, Эльвира и Лев Долгорукие были идеальной парой. За все годы брака они едва ли пару раз поссорились друг с другом. В их доме царили мир, покой и звонкий смех Эльвиры Елизаровны, которая позволяла себе изредка потешаться над мужем. В свете их считали странными, но в целом приятными колдунами. Хотя мало кто мог долго терпеть беспрерывное щебетание Эльвиры.
Вслед за ними вошел высокий маг с копной рыжих волос, и выражение лица Евдокии Рюриковны снова вернулось к своему прежнему: чуть недоброму и взыскательному. Под руку маг вел бледную нервического вида женщину с ярко-зелеными глазами. В первое мгновение могло показаться, что в дом Муромцев вошла сама Евдокия Рюриковна, только десятью годами младше. Несмотря на чрезмерную бледность и темные круги, залегшие под глазами, она была очень красива, но на ее точеном лице, казалось, навсегда застыли тревога и волнение.
Последней в холле появилась троюродная сестра Эльвиры Долгорукой – Елена Рубцова.
Когда все приветственные обряды были соблюдены, гости прошли в украшенную столовую. Прибывшие дамы ахнули от восторга, едва оказавшись там, и начали бурно выражать свое восхищение сказочным убранством. Эльвира Елизаровна тут же попыталась разузнать имя мастера, которого Муромцы пригласили для оформления зала, но Евдокия Рюриковна лишь уклончиво улыбнулась и ничего не ответила.
Митя показал Марьяне и Анисье их стулья – с обеих сторон от себя. Роль заботливого хозяина взял на себя и его отец, который пододвигал стул с высокой резной спинкой то Агафье Долгорукой, то Елене Рубцовой. Несмотря на то что Елена не так давно овдовела, ее жизнерадостное лицо и яркий наряд говорили о том, что эту утрату она смогла легко пережить.
Такие встречи двух семейств не были ни для кого в новинку, поэтому пока Виктор раскладывал по тарелкам закуски, за столом началась непринужденная беседа:
– Агафья, почему вы оставили малышку дома? – весело поинтересовался Василий Муромец, переводя взгляд с Елены Рубцовой, рядом с которой сидел, на сестру жены. Митя, чувствовавший страшное и все больше увеличивающееся опустошение, попытался изобразить интерес, и тоже поглядел на Агафью.
– Решили немного отдохнуть от родительских обязанностей, – ответил за жену Николай Долгорукий.
Митя перевел взгляд на него. Примечательно, что муж его тетки Агафьи не отличался хорошим нравом. Его глаза смотрели на всех одинаково равнодушно. Его невозможно было чем-то удивить. И оттого тем более странными казались слухи, что ходили о нем, – он не выглядел особенным любителем ни женской красоты, ни разгульного образа жизни. К своей жене он проявлял достаточно внимания, но лишь столько, сколько было необходимо в обществе, чтобы не пошли ненужные разговоры. Но от общественных пересудов его это не спасало. Только ленивый на званых приемах не принимался жалеть «бедную» Агафью, которая связалась с этим «гулящим» Долгоруким.
Митя, привыкший, как и все, не любить Николая Долгорукого просто по привычке, вдруг заметил, что у того очень приятное лицо.
– А вы, я смотрю, часто отдыхаете от своих обязанностей, – негромко, но так, чтобы слышал весь стол, произнесла Марья Васильевна.
Долгорукий бросил на нее суровый взгляд, но ничего не ответил. Лишь его жена заморгала еще печальнее и тревожнее.
– Бедняжка Агафья, видимо, снова впала в депрессию, – прошептала Анисья на ухо своей юной соседке за спиной у брата. Марьяна улыбнулась и так же тихо ответила:
– И снова эта ее страсть к необычным нарядам. Ее платье по цвету похоже на горчицу.
– А Рубцова оделась под цвет обивки наших стульев!
– Кстати, про обязательства. – Лев Долгорукий решил сменить щекотливую тему. – Василий, ты в курсе, как продвигается строительство в Долине Гремящих Ветров? Так вот, строители пока придерживаются всех сроков. Скоро район будет готов, так что мы увидим, кто же был прав в этом вопросе.
– М-м-м, да! Ты прав! – Василий Муромец, не слышавший даже толком вопроса и занятый до сих пор разговором с Еленой Рубцовой, повернулся к Долгорукому.
