– Так нечестно, – возмущался Вася, – она будет любить этого щенка больше, чем меня!
Емеля с Зайчиком тщетно пытались усадить всех за столы, пока маленькую Чупакабру не поместили в корзинку возле ног Ульяны. Василиса попыталась поймать Полинин взгляд, заметив подавленное настроение подруги. «Что случилось?» – одними губами произнесла она, но Водяная колдунья в ответ лишь покачала головой. Ее глаза то заинтересованно останавливались на Алеше, сидевшем рядом с Анисьей, то на Анисье, то на самой Василисе, теребившей тяжелый медальон на золотой цепочке. Казалось, в ней происходит какая-то неназванная борьба, что мучает и терзает. Но Василиса не знала причины ее беспокойства и была не в силах помочь, хотя и очень хотела.
Музыканты заиграли новую песню, на этот раз быструю и заводную, таким образом раззадоривая гостей общаться друг с другом, пересаживаться от стола к столу и, конечно, танцевать.
Медальон в руках Василисы начал медленно темнеть. Что это значит? Страх, нетерпение, сомнение? Она поглядела на кельтский бриллиант и попыталась спрятать его в ладонях. Интересно, как долго его можно будет выдавать за удачную подделку? Василиса до сих пор не решилась сказать правду никому из подруг. Особенно старалась скрыть тайну от Анисьи. Она не могла понять себя, когда надевала тяжелый кулон, хоть и знала, что его точно заметит Митя. Поначалу она хотела вернуть подарок, сунуть в руки парню и с гордым видом уйти. Потом решила возвратить украшение тайком, оставив, например, под дверью избушки. Но не отважилась и на это и подумала закопать его поглубже в вещах в своей комнате в Росенике, чтобы если и наткнуться на него когда-нибудь, то только когда ее чувства к Муромцу останутся в далеком прошлом и не смогут больше ранить. Что же получилось в итоге? Она носила кулон, ни от кого не пряча, и каждый раз рассказывала, что камень ненастоящий – якобы симпатичная подделка от инженеров с маминой работы. Пусть Митя видит, что она не отвернулась от него. Ей ничего не осталось на память от их едва вспыхнувших чувств, кроме этого медальона. Так пусть у нее будет хотя бы медальон.
Гости танцевали. Анисья ушла с Поповым, Маргарита все еще не отходила от невесты, но уже чаще посматривала в сторону подруг. Полина пыталась укрыться от глаз и избежать внимания, поэтому сейчас стояла в тени. На ее лице Василиса разглядела все то же потерянное выражение, но решила не беспокоить подругу расспросами: очевидно, Полина хотела разобраться во всем сама, раз постоянно пыталась ускользнуть и побыть в одиночестве.
Темнело, костры разгорались ярче, их становилось больше, и Огненные уже разве что не водили вокруг них хороводы. Но Митя даже не заметил, как пролетели несколько часов. Он никак не мог включиться в праздник: только наблюдал со стороны. К счастью, поблизости не было Марьяны и ее подруг. Где-то за всполохами огня изредка мелькал Дима Велес. Сестра уже третий раз танцевала с одним и тем же парнем, и это отчего-то радовало Заиграй- Овражкина. Митя опять заметил его рядом с ними: Сева что-то рассказывал с самым веселым видом, те в ответ смеялись.
– Купаться пойдешь? – Воздушный маг в одно мгновение оказался рядом с другом.
– Никто не купается в такую холодину, – отозвался Муромец, равнодушно глядя и на предложенные гостям напитки из «Медвежьего угла» и на гору сладкой выпечки.
– Живина ночь – главный ритуал снежинок. Они пойдут на речку, – заметил Сева.
– И что, ты собираешься с ними?
– Они меня позвали! – ответил Сева, слишком уж расслабленно улыбнувшись, и вмиг исчез.
Митя не понял, пошутил он или нет. Конечно, после зелий Василия от гостей можно было ожидать чего угодно, и снежинки вполне могли сойти с ума и пригласить искупаться вместе с ними Сирену. Главное, чтобы Сева оставался в своем уме и понимал, во что себя втягивает.
Муромец из вежливости наполнил тарелку фруктами, выбрал маленький кусок торта – еда вставала поперек горла – и решил пройтись. Вечерняя прохлада ощущалась лишь вдали от костров, отсюда – с края украшенной для свадьбы поляны – виднелись танцующие. Взгляд без особого труда отыскал ту, чьи волосы сливались по цвету с языками пламени. Василиса держалась на некотором расстоянии от огня. Она танцевала медленно, нехотя, словно была не в силах справиться с волей звучащей музыки. Рядом с ней точно так же без энтузиазма двигалась Полина. То ли обеим не нравилась песня, то ли их больше интересовал разговор: они то и дело наклонялись друг к другу и обменивались фразами, хмурясь и пожимая плечами.
Заметив, что, обходя гостей, столы и стулья, к нему движется дама из числа Ульяниной родни, Муромец сделал вид, будто увидел кого-то знакомого и быстро покинул свой пункт наблюдения. Вдали от импровизированной сцены, куда не долетал свет от костров и где было развешено меньше фонариков, собирались ворковавшие парочки и небольшие группы друзей. Они растягивались на траве и смотрели на звезды. Над ними порхали десятки ночных мотыльков, мерцая бледным лунным светом. Музыка слышалась отчетливо, но производила совершенно другое впечатление. Митя различил нежный женский голос, выводящий слова вслед за солистом-парнем. Он попытался вслушаться, о чем она поет, но теперь слова заглушала флейта.
За углом первой избушки, стоявшей в самом начале улицы Гроз, послышались возня и отчетливые звуки поцелуев. Муромец хотел незаметно проскользнуть мимо, сделав вид, что не заметил влюбленных, но в следующий миг едва не столкнулся лбом с Алешей Поповым, который бросил кому-то «Сейчас сбегаю за напитками» и вылетел прямо из-за этого угла. Колдуны разминулись с неловкими улыбками, и, поравнявшись с избушкой, Митя все же бросил на нее любопытный взгляд. В тени крылечка застыла Анисья. Муромец тут же подскочил к ней и схватил за локоть.
– Чего тебе? – Анисья выдернула свою руку и недовольно нахмурилась.
– Послушай. – Брат, не обращая внимания на сопротивление, потащил ее к следующей избушке. Людей там как раз не было. – Ты что, с ума сошла? – Он вгляделся в ее порозовевшее лицо.
