Берия поворчал немного, но быстро успокоился. Названием пользовались те, кто был посвящен в суть дела, а посторонним вход в Центр был воспрещен. Да и как вражине узнать, чем занимаются в организации, окрещенной насколько емко, настолько же и расплывчато?
Глубоко под землей оборудовали бомбоубежище для ученых и инженеров Центра, потом бункера стали расширять и даже связали переходом с туннелем метро. На всякий случай.
Весь квартал, занятый лабораториями, мастерскими и общежитиями, почти не изменился внешне, ничем не привлекая внимания. Разве что кое-где добавились гранитные колонки с коваными решетками, хорошо вписавшимися в добротный имперский стиль построек.
Больше никаких тропинок, по которым ходили сторожа и часовые, не осталось. Людей в форме вообще видно не было – тут помог Тимофеев-старший, доведший до ума громоздкие телевизоры «ТК-1» и «АТП-1». У него получился лампово-полупроводниковый агрегат с довольно большим экраном, на который передавалось четкое изображение с телекамер. Вот с ними мороки хватило – существующие передающие трубки типа иконоскопа никуда не годились, и Тимофеев расстарался, вначале собрав что-то вроде суперортикона, предложенного советским ученым Брауде еще в 39-м, но выпущенного американцами в 46-м.
Набив руку, Владимир сотворил настоящий видикон, предложенный опять-таки нашим – Чернышевым. Видикон получился так себе, но для 1942 года это была лучшая в мире телекамера.
Сержанты НКВД отныне располагались в дежурках, бдительно глядя на экраны телевизоров и высматривая нарушителей со всеми удобствами.
До войны в Москве числилось несколько тысяч телевизоров, и «видение по радио» было популярным – в программе передач шли концерты, спектакли, выступления орденоносцев, «фотогазеты», – но охватить следовало миллионы зрителей. И Тимофеев стал кумекать над «семейным теликом», доступным для большинства, в чем ему помогали Марлен, Берг, да все электронщики Центра.
И это была лишь одна из задач!
В начале мая «попаданцы» и все, кто был посвящен в их тайну, собрались в маленьком актовом зале. Следовало подвести итоги и «наметить пути подъема народного хозяйства», как пышно выразился Вика.
Обошлись без отчетов и протоколов.
– Илья Марленович, вам слово, – сказал Берг.
Исаев-старший кивнул.
– «Мигарь» готов к испытаниям, – доложил он. – Можем выкатить две машины. Конечно, самолеты были испытаны, но там, в будущем, однако следует убедиться, что мы ни в чем не ошиблись. В любом случае летчикам нужно осваивать новую машину, привыкать к ней. Так что… Готовимся, в общем. Но я что хочу сказать… Невозможно перевести заводы на выпуск реактивной техники повсеместно – обучение работников, переналадка производства займут много времени, которого на войне просто нет. К чему это я? А к тому, что отказываться от обычных поршневых самолетов еще рано. Вот у нас на заводе все прыгали и кричали «ура», когда первый «МиГ» сделал выкатку. Я понимаю людей, да я и сам скакал выше всех! Но считаю, что моя самая большая победа в другом, в том, что удалось отпихнуть от кормушки Яковлева и вернуть КБ, вернуть завод Поликарпову. Вот кто истинный гений! Его «И-16» был лучшим истребителем в 30-х, а «И-185» будет лучшим в 40-х. Почти семьсот километров в час, высочайшая скороподъемность, замечательные характеристики вертикального и горизонтального маневра, плюс три синхронные пушки калибра 20 мм. Четыре истребителя уже прошли фронтовые испытания – отзывы летчиков исключительно положительные. В общем, уже месяц, как самолет запущен в серию…
– Тогда, выходит, «Ла-5» ничего не светит? – спросил Вика.
– Ну и что? – пожал плечами Исаев-старший. – В той реальности немцы «лавочек» пугались, а в этой станут орать: «Ахтунг, ахтунг! По-зибен ин дер люфт!»
– По-зибен? А-а… «По-7»? А почему – семь?
– Ну-у, если я все правильно посчитал, то «И-185» именно так надо называть. По новой моде. АНТ-58 стал «Ту-2», У-2 – «По-2», ДБ-3 – «Ил-4». Нет, это правильно, генеральные конструкторы заслужили. Впрочем, не волнуйся, Поликарпов отказался все переиначивать, отбирать людей и площади у Микояна. Согласился работать на пару с Лавочкиным, сказал, что «первым делом – самолеты». Нет-нет, фильма «Небесный тихоход» он не видел, его снимут аж в 45 -м. Просто так выразился. Но я не об этом.
– А о чем? – не утерпел Тимофеев-младший.
– А о том, что войну мы обязательно выиграем, но в ближайшие полтора-два года все будут решать не «МиГ-15», а «МиГ-3», «По-7», «Ла-5», «Ту-2», «Пе-8»… Это, как в будущем, где выпустили «Армату». Танк замечательный, но «если завтра война, если завтра в поход», свое веское слово скажут «Т-90» и «Т-72».
– А у нас – «Т-34»…
– Именно! Для реактивных «мигарей» пока что нет инфраструктуры, нету кадров, и так далее. Поэтому надеяться на реактивную авиацию как на «чудо- оружие» не стоит. Напомню, что немцы к 45-му выпустили чуть ли не полторы тыщи реактивных «мессеров», а толку? В принципе, фашисты были вынуждены строить «Мессершмитты-262», поскольку потеряли румынскую нефть, стало быть, и высокооктановый бензин. Им тупо нечем было заправлять обычные «худые»! А реактивные жрали дешевый керосин…
