и десяток легких кранов-пятитонников. А в пять грузовых трюмов можно было загнать двести шестьдесят средних танков – это больше десятка железнодорожных составов!
Впрочем, «Стивен Хопкинс» был загружен не танками или снарядами, а дюралюминием, моторами «Роллс-Ройс» для тяжелых бомбардировщиков и ящиками с тушенкой.
Команда была небольшой, едва полсотни человек, и на удивление спокойной – на других транспортах в рейс уходило такое отребье, что капитан с офицерами не рисковали появляться без «кольтов».
Матросы несли вахту, дули пиво, изредка возились с единственным 102-мм орудием и десятком автоматических зенитных пушек.
Лушин делил тесную каюту с двумя из них – Борденом Ченси из Техаса и Родериком Конвеем, типичным янки. Впрочем, втроем собираться им не удавалось – то Борд, то Родди стояли вахту.
На третий день пути Антон проснулся от холода. Закутавшись в одеяло, он сел и глянул на Ченси, глубокомысленно скребущего щетину на подбородке.
– Что так холодно?
Борден задумчиво глянул на попутчика.
– Холодно? Да разве это холодно… Лето! Вот мы в феврале ходили, вот когда колотун был! Зато ни один «адольф» не пролетал – штормило чуть ли не все время, тучи, туман, снег мокрый… Да-а… По семь пар теплого белья напяливал на себя, а все без толку. Хорошо еще, догадался в Мурманске купить ихние valenky, хоть ногам было тепло. А теперь… Не знаю. Я уже два раза в Россию смотался, сейчас – третий. И как-то у меня душа не лежала, чтобы в мае идти. Море спокойное, небо ясное… «Адольфы» нас точно разглядят, а они, считай, до Шпицбергена долетают, и никак их не обойдешь – дальше на север сплошной лед…
На четвертый день пути конвой миновал остров Ян-Майен, безлюдный и безрадостный, чья вершина была скрыта туманом. Ян-Майен лежал посередине между Норвегией и Гренландией и был как веха, предупреждающая конвой: дальше пролегает опасная зона.
А Борден все потирает руки и кряхтит: «Теп-ло-о… Минус один!»
Радуется Ченси – на море туман! И эскорту прибавилось – теперь конвой сопровождала эскадра дальнего прикрытия. Подошли крейсера «Уичита», «Норфолк», «Лондон», тяжелый крейсер «Камберленд», целая стая эсминцев, а на флангах, скрытые черной стылой водой, рыскали субмарины «Сивулф», «Тайгрес», «Трайдент» и «Силайон».
Но и белых льдин тоже хватало – эти обломки безмерного ледяного панциря плыли бесшумно и коварно, пару раз едва не зажав транспорт «Айронклэд» и танкер «Олдерсдейл».
– Не хотел бы я идти на этом бензобаке, – проворчал Конвей, натягивая вязаные перчатки. – Одной бомбы хватит, чтобы поджариться…
– Это фигня, – парировал Ченси. – Я вот в первом своем конвое видел, как рванул пароход, груженный аммотолом! Я его почти не видел, тот пароход, он шел далеко впереди. И вдруг прямо из-за горизонта начала клубиться туча дыма – это был взрыв. До самых облаков поднялся, больше всего на гриб было похоже. А потом пришла взрывная волна – море все рябью покрылось, и такой шорох, шорох кругом… Я тогда напился.
– Да-а… – протянул Конвей. – Если в трюмах взрывчатка, ты сразу – на небеса, а посудина – в пыль. Испугаться не успеешь…
Внезапно Родерик насторожился.
– Ничего не слышите? Моторы вроде.
Лушин прислушался – из тумана наплывало далекое гудение. Самолет? Если туман разойдется и «адольф» заметит конвой, сюда тут же кинутся гончие со всей Норвегии: корабли, бомбардировщики, субмарины… И начнется охота.
Но нет, гудение моторов стало затихать, пока не пропало совсем.
Пронесло…
Конвой следовал генеральным курсом, огибая норвежские фьорды с севера, прижимаясь к Шпицбергену, к самому краю паковых льдов. Густой туман, хоть и был благословенным, ужимал горизонт до палубы «Стивена», пряча весь мир за студеной белесой пеленой. Но однажды ветер прогнал туман, и море открылось на мили вокруг. Девять колонн, которые шли с интервалами в два кабельтова между судами, задымили небо – столбы чада сливались в общее сизое облако, в котором плыли серые туши аэростатов заграждения.
Небо яснело и яснело, а Ченси мрачнел и мрачнел. И вот Северный Ледовитый распахнул свои горизонты – стылые воды, тронутые барашками, несущие корабли и айсберги.
Какие-то минуты прошли, и вот с юга показались черные точки. Они приближались, и над мачтами заполоскались флажки сигнала «Воздушная атака неминуема».
Закрутились лебедки, повыше поднимая серые колбасы аэростатов, матросы в тарельчатых касках суетились у зенитных автоматов.
Лушин не стал нахлобучивать на голову смешную английскую каску, защиты от нее никакой – на караван шла эскадрилья «Хейнкелей-177», новейших немецких торпедоносцев.
Антон облизал пересохшие губы и вцепился в леера. Если торпеда найдет свою цель, спасенья не будет. Даже если его не ранят, он продержится
