вот и выучился. Как ты?
Исаев задумался. Состояние у него было удивительное – он испытывал небывалый покой. Ничего не болело, не свербило, даже пить не хотелось, а есть – тем более. Наверное, так ощущает себя душа, покинув грешное тело.
– Нормально. Долго я дрых?
Лушин хихикнул, немного нервно.
– А что ты помнишь из того… Ну, что перед сном было?
– Ну-у… Самолеты прилетали, потом мы долго шли, а потом я вырубился.
– Ты вырубился десять дней назад.
– Да? – вяло удивился Марлен. – Надо же… Ничего не помню. Так, отрывки всякие, да и то непонятно, что я видел – сон или явь.
– Тебе здорово повезло… Да и мне тоже. Бедуины проходили той же ночью прямо через нашу стоянку. А у них шейх – по совместительству знахарь. Да какой знахарь… С виду кочевник, а когда он тебя напоил маковым настоем из бутылочки-тыквочки, то приказал развести костер и стал в котелке кипятить хирургические инструменты! Я так понял, что Халид был когда-то врачом. Чем он тебя потчевал, не скажу – не знаю, но вылечил-таки. И рану зашил… Да бок – ерунда! А вот сквозное ранение… Честно говоря, я не верил, что ты выкарабкаешься, когда кровью булькал. Но Халид – молодец. А вот и он!
В тень шатра шагнул старик, одетый неряшливо, но в его прикиде угадывалось немалое богатство. Разумеется, по здешним меркам, пустынным: и ткань дорогая, и кинжал за кушаком, и явно женская брошь, прицепленная к чалме, – уважаемый человек.
– Ва-алейкум ас-салям ва-рахмату-ллахи! – почтительно склонился Лушин.
– Ва-алейкум ас-салям ва-рахмату-ллахи вабаракатуху, – ласково ответил Халид.
Кряхтя, он уселся рядом с Исаевым и принялся внимательно его изучать: щупать пульс, касаться заживающих ран сухими и тонкими пальцами и даже нюхать выдыхаемый Марленом воздух.
Исаев поднапряг память. Что там было в русско-арабском разговорнике, когда они в Хургаду наезжали?
– Шукран, мутш ави[15], – старательно выговорил он.
– Да ши ма йазкярм[16], – улыбнулся «знахарь».
– Ана мэбат… как это… каллимш араби![17]
Халид кивнул.
– Таариф инглизи?[18]
– Йес!
– Твои раны скоро заживут, – на хорошем английском сказал врач. – Самое плохое, что сейчас мешает тебе, – это слабость. Но ты молод, хорошая еда и покой быстро вернут силы. Через пару дней мы двинемся к колодцу на западе, а к концу недели ты будешь способен трогаться в путь. Я дам вам верблюдов и провожатого, с ним вы доберетесь до Нила.
– Спасибо вам большое! Помирать – это так паршиво…
Халид тихонько рассмеялся и нацепил очки в тонкой золотой оправе.
– Ну-с, повернись на левый бок, я посмотрю выходное отверстие.
Обмыв рану, шейх смазал ее чем-то холодившим кожу и сменил повязку.
– Отдыхай.
Кивнув Антону, Халид покинул шатер, а Исаев вздохнул, косясь на Лушина.
– Я так и не понял, что делать с тобой, – проворчал он. – Прибить сразу или потом?
– Сразу не получится, слабый ты еще, – ухмыльнулся Антон. – Лучше потом!
– Потом… – вздохнул Марлен. – К Нилу – это хорошо, хоть с жажды не помрем… А дальше как? Чего лыбишься? Ты куда дальше-то собрался? А? В Лондон? Или в Москву?
Антон посерьезнел.
– В Москву, – сказал он не без вызова.
– Стало быть, по пути, – хладнокровно заметил Исаев. – А как? Пароходом? Отпадает. Самолетом? Хм… Сомневаюсь, что в Каире можно купить билет на рейс до Москвы. Да и не это главное. Главное – связь! Нам нужно связаться со своими! Мне, по крайней мере.
– Тогда нам в Каир, там найдутся мощные радиостанции.
– Ага. Попросим часовых, и они проведут нас прямо к радистам…
– Зря смеешься, пароли мне известны. Я и в Тегеране, и в Аммане, и в Каире мог бы выйти на связь с Лондоном. Обойдусь и без радистов – те удалятся, еще и честь мне отдадут.
– Хм… Ну, если так только… Хотя… Было бы гораздо лучше, если бы тебя сочли погибшим. Ну и меня заодно. Мертвых не ищут. И не преследуют.
– Ничего, – криво усмехнулся Антон. – Я и в живых как-нибудь перекантуюсь!
