Собрание сочинений. Том 3

Весной растает этот лед
Окоченевших строк,
И берега окрест зальет
Разлившийся поток.

* * *

Опоздав на десять сорок,
Хоть спешил я что есть сил,
Я уселся на пригорок
И тихонько загрустил.

Это жизнь моя куда-то
Унеслась, как белый дым,
Белый дым в лучах заката
Над подлеском золотым.

Догоняя где-то лето,
Затихает стук колес.
Никакого нет секрета
У горячих, горьких слез…

* * *

Ты волной морского цвета,
Потемневшей от луны,
Захлестнешь глаза поэта,
Не сдержавшего волны.

И в твоем глубоком взоре,
Взбаламученном до дна,
Может — море, может — горе,
Может — ненависть видна.

Потому что этим цветом,
Северянам на беду,
Красят землю только летом
Два-три месяца в году.

И, хотя с тобой в союзе
Очутились зеркала,
Ты моей послушной Музе
Неохотно помогла.

Вот такой тысячеглазой,
Отраженной в зеркалах,
Ты запомнилась мне — сразу,
Находясь во всех углах.

И оптическая сила,
Умножая облик твой,
Взоры все соединила
В яркий фокус световой.

* * *

Бормочут у крыльца две синенькие галки,
И воду воробей из лужи важно пьет.
Щегол уж не творит, а шпарит по шпаргалке —
Я с детства заучил порядок этих нот.

Но прелесть детских лет — не больше, чем невзгода,
Чем тяжесть страшная на памяти моей.
Мне совестно взглянуть под купол небосвода,
Под купол цирковой моих превратных дней,

Дней юности моей, что прожита задаром,