Собрание сочинений. Том 3

В гремящую грозу умрет глухой Бетховен,
Затмится солнце в Кантов смертный час.
Рассержен мир — как будто он виновен
Или винит кого-нибудь из нас.

Природа не всегда к искусству равнодушна
И гения судьбой подчас возмущена,
Имеешь уши слышать — слушай,
Как затаился гром, как дышит тишина.

* * *

Безымянные герои,
Поднимаясь поутру,
Торопливо землю роют,
Застывая на ветру.

А чужая честь и доблесть,
В разноречье слов и дел,
Оккупировала область
Мемуаров и новелл.

Но новеллам тем не веря,
Их сюжетам и канве,
Бродит честь походкой зверя
По полуночной Москве…

* * *

Пусть в прижизненном изданье
Скалы, тучи и кусты
Дышат воздухом преданья
Героической тщеты.

Ведь не то что очень сильным —
Силы нет уже давно, —
Быть выносливым, двужильным
Мне на свете суждено.

Пить закатной пьяной браги
Розоватое питье,
Над желтеющей бумагой
Погружаться в забытье.

И, разбуженный широким,
Пыльным солнечным лучом,
Я ночным нетрезвым строкам
Не доверюсь нипочем.

Я их утром в прорубь суну
И, когда заледеню,
По-шамански дуну, плюну,
Протяну навстречу дню.

Если солнце не расплавит
Ледяной такой рассказ,
Значит, я и жить не вправе
И настал последний час.

* * *

Не солнце ли вишневое
На торосистый лед,
Как мука наша новая,
Назойливо встает.