Сможешь? Или ребятам помочь?
— Я сам, Великий вождь! — он нехорошо оскалился — Спасибо! У тебя никогда не будет более верного человека, чем я!
Я только хмыкнул про себя. Уж что-что, а неверных мне людей в моем племени пока не предвидится.
— Ладно, иди. И не зверствуй, не надо этого. Мы не они!
— Я понял, вождь!
Ко мне подошел Артем и Хатак.
— Как ты, отец?
— Тяжковато — я глубоко вздохнул. Адреналиновый шторм поутих в крови и на меня начала накатывать усталость — но в целом, намного лучше, чем пожиратель человечины Ургот.
— Ловко ты его! — Хатак похлопал меня по плечу — Хлоп, по макушке, я думал, сразу убил, а там похож и мозгов-то нет, кость одна.
— Ничего, помер. Не с первого раза, так со второго.
— Я его постоянно на мушке держал — Артем похлопал по самострелу бывший у него в руках.
— Да и я — Хатак прищелкнул пальцами — лучшую сулицу имел наготове!
— За это спасибо! Тронут! — Я приложил руку к сердцу — Как ты, сын, поспрашиваешь людоедов с пристрастьем, как тебя учили у дяди Васи? Сами-то они вряд ли говорить захотят. Упертые.
— У меня заговорят! Вспомнят даже теорему Пифагора, если надо будет! — лицо Артема было совершенно серьезно — Жрать людей, это вне моего понимания, а когда вокруг столько пищи бегает — это вообще запредельно!
— Это, по большей части ритуальное поедание.
— Да мне, батя, насрать! — Артем рубанул воздух рукой.
— Так я и не защищаю!
— Кгм! Поедим, и приступим. — Хатак перевел разговор в конструктивное русло — Солнце уже к обеду…
Падаван сидел на камне метрах в трех от связанного, по рукам, охотника из его народа. Тот полулежал, привалившись к стенке оврага. Был он слегка побит, но без изыска. Можно сказать, практически цел, если сравнить с остальными охотниками Старых Людей. Вот только правое ухо было рассечено пополам. Толи стрелой чиркнуло, толи копьем смазали, но кровь уже почти запеклась. Второго увели с собой вождь, его сын и Хатак с Сильвером. Пошли "выбивать сведения" — так выразился Артем. Остальные оттаскивали трупы куда-то в лес, где нашли глухой овраг, по заданию Горького Камня.
— Я не хочу, чтобы эта падаль гнила в ручье, который впадает в нашу Щедрую!
— Да их через пару дней до костей обглодают — возразил ему Хатак.
— Я не хочу, чтобы ручей обмывал даже их кости.
Дед Хатак только плечами в ответ пожал. Вождь сказал, народ сделал. Кстати, тут до впадения ручья в Щедрую метров сто пятьдесят, не больше. И ручей не просто втекает в реку, а падает маленьким водопадиком, срывающегося с плоского каменного карниза, высотой метра полтора, в небольшую, но глубокую заводь поросшую лозиной и камышом. Красивое место!
Когда Великий шаман уводил первого охотника, то негромко сказал Падавану, чтобы тот сторожил другого и делал вид, будто пленник ему не интересен. Но если тот начнет первым разговор, то попытаться вызнать у того побольше. Шаман хитрый! Возможно то, что Падаван и пленник одного народа сыграет свою роль.
Вот и сидит он теперь с ним, недалеко от места битвы, вниз по течению ручья, для создания интимной обстановки, так сказать. Изображает безразличие и скуку, осторожно и неспешно ширкая маленьким оселочком по лезвию секиры. Эк как он, нынче, ею отделил голову от тела одному из нападавших! Махнул… и даже сопротивления не почувствовал.
Пленник лежал и наблюдал за действиями парня, но упорно молчал, делая вид, что ему вовсе и неинтересно то, что было у Падавана в руках. Но он-то видел, глаза охотника так и перебегали с секиры на доспех, с доспеха на щит, а с него на нож, на пояс с сумкой и обратно на секиру.
— Скажи, малый — наконец-то пленный не выдержал и заговорил — почему ты живешь среди Маленьких Людей?
— Потому, что это мое племя — парень пожал плечами на очевидное.
— Но ты не их корня, малый.
— Меня зовут не малый, а Падаван.
— Странное имя, малый. Первый раз такое слышу. Что оно значит?
— Если очень просто, то — Верный. Верный себе, верный другим… тому, кто тебе дорог, кого ты любишь и уважаешь.
— Верный — хм! Это имя не нашего народа, малый.
— Тебе видней, Рваное Ухо.
— Я не Рваное Ухо, малый! Я Хитрый Ящер! — в голосе пленника проскользнуло откровенное раздражение.
