побледневшем лбу выступил пот. Под кожей играли желваки. Он снова взглянул на рану. Кровь, когда шевелила ногой, начинала течь сильнее.
— У вас всех трехбуквенные имена? — спросил.
— Н… нет. Ани это… Анн-Мари. Беа… ох… Беа… триче и Натали. Эй!
Ему пришлось изо всех сил удержать ее ногу, чтобы не вырвалась из хватки.
— Ты Натали, верно?
— Верно… ой…
— Это Ваэль посокращал нам имена, доктор, — Анн-Мари выросла у него за спиной с миской горячей воды и бинтами. — И мы как-то привыкли. Как рана?
— Ободрана кожа, рана, кровотечение. Но это мелочи. Больше меня беспокоит вот это, — он начал аккуратно сгибать ногу.
— Ой… ой-ой!
— Именно. Может быть повреждена суставная сумка.
«Виртуал, — снова отозвался голос в его голове. — Ты в искусственной среде. Тут нет суставных сумок, костей и крови. Есть только их симуляции, то, что можно исправить в долю секунды.
А тогда почему ребенок дергается каждый раз, когда шевелишь ее ногой? Конструкт?»
— То есть, нужны лубки, — Ани поставила миску на пол и принялась промывать рану. Нат стиснула зубы, но молчала.
— И часто такое с ней?
— Слишком часто, — старшая девочка показала несколько шрамов на ноге сестры. — Мама говорит, что ей бы родиться мальчиком.
— Она была бы идеальным мальчишкой, — проворчал Шэн.
Ему показалось, что больная покраснела. Маловато, чтобы понять, в чем дело.
— Я вижу, у тебя есть бинты для такого случая, — заметил Денавер.
— С этой бандой — это необходимый минимум. Но Нат все равно использует их в два раза чаще остальных.
— Если обернешь ее сразу всеми, она выпутается из них только к восемнадцати.
Нат фыркнула от смеха, который сразу перешел в плаксивый вздох, когда сестра сильнее прижала тряпку к ране, смывая засохшую кровь. Распознавание абстрактных шуток — человеческая способность. То есть, Натали была человеком, игроком, воплощенным в образе маленькой девочки. Он взглянул на Беа.
— Она тоже, — Ани ополоснула тряпку в воде и с мрачным лицом принялась очищать рану снова. — Хотя если вам удастся придумать шутку, которую поймет шестилетка, то я буду благодарна. Беа все еще полагает, что пукнуть — это смешно.
— Я знаю сорокалетних мужчин, которые считают так же.
— Я, между прочим, здесь, — напомнила о себе малышка.
— Я слышу, Беа.
— Мама говорила, что неправильно говорить о ком-то, кто слушает.
— Верно. Ступай, посмотри, как она себя чувствует. Поможете мне, господин доктор?
— Конечно.
Они молча закончили перевязку. После этого нога Нат стала выглядеть, словно на месте колена у нее — дыня. Больная осмотрела результаты их трудов, попыталась встать на ногу, драматическим, нарочитым жестом смерила ширину повязки.
— Доктор по голове и умненькая старшая сестра, — вздохнула тяжело. — Может, скажете мне, как я теперь сумею снять штаны?
Они обменялись взглядами и снова фыркнули смехом.
Из мансарды донесся крик:
— Мама!!! Мамочка!!! Где ты?! Мааамааа!!!
Ани мгновенно замолчала. Некоторое время казалось, что она к чему-то усиленно прислушивается.
— Ее забрали, — перевела на него тяжелый, мрачный взгляд. — Забрали ее от нас. Приведите ее назад, доктор.
— Что?
— Ямада вас обманывает. Пожалуйста, проверьте, как долго у моей матери стоит имплантат. И что они регулярно заказывают с Земли каждый три- четыре месяца. Давайте!
Соединение оборвалось.
«Будь у меня имплантат, — подумал Шэн, снимая шлем, — такое удаление из системы могло бы повредить нейроводы». Взглянул на часы. Восемнадцать тридцать по времени станции. Ани сказала, что Барбару забрали, значит ли это, что Ямада отрезал ее от Сети раньше, чем намеревался? И кто такие эти детишки, во что они играли и как, проклятие, сумели обойти охранные системы станции? Воображение подсунуло ему образ группки молодых гениев, которые случайно вломились в системы фирмы и наткнулись на потерявшуюся в виртуале женщину, а потому забрали ее в специально созданный
