Папа шел, подпрыгивая. Плавно опускался, и на пыльной поверхности планетоида оставались следы его космических сапог. Так он прыгал, пока не добрался до города зеленых человечков.
Папа отдышался. Трудно быть мячиком в таком возрасте. Даже если ты одержим местью.
Папа смотрел на город. Бумажные небоскребы мягко колыхались от ветра, в окнах суетились бумажные человечки – работали, жили, смотрели бумажные телевизоры, встречались, влюблялись и вывозили на крошечных бумажных колясочках крошечных бумажных детей. Гуляли в бумажных парках и дворах. Бумажные машины стояли в бумажных пробках. В машинах сидели бумажные человечки и слушали бумажное радио.
Папа замер. Потом медленно поднес зажигалку…
Чирк! Чирк! Пламя занялось.
Человечки кричали. Но, как известно, в космосе никто не услышит твой крик. Даже если вокруг разреженная кислородно-метановая атмосфера. Человечки беззвучно воздевали бумажные руки к небу.
Звезды молчали в ответ.
Город вспыхнул, как гигантская зеленая спичка – и исчез. Пламя опалило папу Кати, он отшатнулся – но пожаропрочный скафандр спас его от ожогов.
Огонь утих. Осталось черное пятно на поверхности планетоида.
– Получайте, проклятые изовретиане! – кричал папа, оправдываясь. Но не слышал сам себя. Пепел прилипал к стеклу папиного скафандра.
В глазах папы стояли слезы.
* * *
Катя поняла, что бумажных человечков больше не будет.
Это наполнило ее сердце печалью. Бумага перестала оживать.
Интересно, куда подевались фарфоровые слоники? – подумала Катя мимоходом.
* * *
Папа, стоя над сгоревшим городом, кое-что увидел. Когда пламя погасло, подул ветер и разметал пепел над планетоидом. Прозрачное стекло папиного скафандра засыпало черным и липким.
Папа стер его непослушными, толстыми пальцами…
Папа замер.
Посреди черного пятна стояли фарфоровые слоники. Некоторые выглядели так, словно их повредила черная дыра. Папа смотрел. Затем повернулся и, волоча скафандровые ботинки, побрел обратно. Он больше не прыгал. Что вы хотите, возраст.
…Катя доела гречку. После Бумажного Конца Света папа изменился. Теперь он часто молчал, уставив неподвижный взгляд в стену. Иногда его губы что-то шептали. Катя прочитала Г-Е-Н-О-Ц-И-Д, но что это означает, она не знала. От этого слова шла низкая вибрация – как от работающего коллайдера.
В кают-компании было пусто. Папа ушел, не сказав ни слова.
Маму съела ложку гречки и ее затошнило. Она выбежала прочь, девочка осталась одна. Катя пожала плечами. Вдруг ей стало нестерпимо жаль себя. Чтобы не заплакать, Катя вытащила салфетку из-под тарелки и начала складывать. Раз, два. Наверное, это будет космический корабль…
Она слышала голоса родителей. Они говорили друг с другом впервые после Г-Е-Н-О-Ц-И-Д-А. Папа отвечал монотонно, потом вскрикнул…
Что-то изменилось.
Катя подняла голову и увидела бумажный звездолет. Он был опален огнем. Там была бумажная мама, бумажный папа сидел за штурвалом, а бумажные мальчик и девочка смотрели в маленькое окно. Катя помахала им. Зеленые человечки махали в ответ крошечными бумажными руками.
Бумажные человечки поднялись ввысь и направились к далекой бумажной звезде.
Основывать новые города. Жизнь продолжается, прозвучал в голове Кати голос бумажного капитана.
– Катя, – окликнули ее. Девочка повернулась.
В дверях кают-компании стояли папа с мамой. Какие-то совсем новые.
– Мы с мамой, – начал папа. Он до смешного стал похож на упругий, звонкий мяч, – должны тебе кое-что сказать…
Голос его прервался. Мама стояла рядом, сложив руки на животе. И улыбалась утомленной, бледной улыбкой счастья. И тут Катя наконец поняла.
– Жизнь продолжается, – сказала Катя.
– Да, – сказал папа. – Жизнь продолжается.
