Быстрый английский для путешественников во времени

существовали.

Марк Твен, писатель

— Какие же, если не простые? Сложные?

— Ну, сложными я бы их не назвал. Эту великолепную шестерку я называю глаголами сильными. В отличие от всех обыкновенных, то есть слабых: всех этих знать-делать-слушать-видеть-читать-писать…

Итак, вот эти шесть красавцев.

Can; may; must; will; should; would.

«Могу, можно, должен, буду, сто?ит и бы» — уложилось у Андрюхи в голове.

— А что с этим «бы»? Это тоже глагол? — спросил он великого барда. — У нас это так, частица какая-то.

— Да, и это глагол. И не какой-то там простой, а сильный. Великий Джеффри Чосер, гений английского народа, создатель английского языка, величайший драматург и поэт всех времен, называл эту шестерку очень интересно: “pair-making verbs”.

Парообразующими глаголами!

Андрюхе захотелось поправить Шекспира, что вообще-то величайшим драматургом и гордостью английского народа, насколько сам он слыхал краем уха, является непосредственно его приятный собеседник, а ни про какого Чосера он ни сном ни духом не знает. Но он предпочел не отвлекать того от темы.

— Итак, эти шестеро — глаголы, и не лишь бы какие, а парообразующие. Сильные. Во всем особенные. Во всем другие, — продолжал драматург.

— А в чем логика выбора? Почему именно этим шести такая честь? И почему они парообразующие?

— Дело в том, что у них есть одна небольшая особенность. Любой глагол нормальный, то есть слабый, имеет свой смысл. Спать — это спать, пить — это пить… А эти шестеро смысла сами по себе не имеют и самостоятельно стоять вообще не могут! В самом деле, какой прок в слове «можно»? Можно ЧТО? Там непременно должен стоять второй глагол — можно спать, можно гулять… Точно то же самое касается и «могу», и «должен»…

Вы уже знаете, my friend, что простые, разумеется, тоже время от времени могут образовывать пару.

Хочу + знать. I want to know.

— В этом случае между первым и вторым есть ТО! — подсказал Андрей.

— Именно так, дорогой сэр, — отвечал ему Шекспир. — Но вот смотрите:

I can see.

They may rest.

People must work.

She will come.

He should try.

We would know…

— А где же правила? Эти, два? — спросил Андрюха. — Где S на конце первого слова и ТО между первым и вторым?

— В том-то и дело. Их нет! Их там запрещено ставить! Сильные — на то и сильные, они игнорируют оба эти правила! Им на правила просто наплевать!

Последнюю фразу Андрюха услышал, разумеется, как “They simply don’t care about the rules!”, но правильный смысл возник у него в голове сам собой.

— А вот вам второе упражнение, мистер Уоткинсон. Когда вы вернетесь в свой мир — возьмите лист пергамента и перо. Проведите вертикальную черту. Слева от черты напишите имена ваших уважаемых коллег, вассалов или политических противников… Штук двадцать.

— Одноклассники, думаю, тоже подойдут? — спросил Андрюха.

— Пишите на здоровье кого хотите! Отрок может взять для примера своих одноклассников, воин — однополчан, ребенок — друзей по играм, а узник — сокамерников!

Андрюха слышал последние слова, как и все, что говорил драматург, по-английски. Classmates, platoonmates, playmates, cellmates… Чего-то там «мейт» — вот и единый рецепт для всех этих слов. «А прикольный все-таки язык, и простой очень», — подумал Андрюха.

— А справа от черты напротив имен пишите вперемешку простые глаголы и сильные, — продолжал Шекспир. — Хочет, должен, любит, знает, может… Теперь скажите, кто из персон в вашем списке первый?

— Екатерина Степанцова. Есть такая, вредная хорошистка…

Истории неизвестно, понял ли Великий бард, что такое хорошистка — однако посмотрел он на собрата по мужскому племени из XXI века как-то уж очень понимающе.