Дисциплину этот мужчина и правда держал отлично. Каждому студенту он раздал индивидуальные задания и зорко следил за тем, чтобы никто не списывал. Сначала он подозрительно поглядывал на меня, сидящую прямо перед ним, явно пытаясь отыскать подвох. А в конце первой части семинара, когда я с горем пополам разделалась с теорией и двумя страннейшими задачами по уголовному праву, в одной из которых фигурировало убийство, а в другой – воровство, громко заявил:
– Берите пример с Зарецкого. Единственный, кто не побоялся сесть вперед. Выучил все.
– Я всегда все учу, – подтвердила я.
Я не стала объяснять ему, что села вперед, потому что была в безвыходном положении, зато авторитет Ярослава в глазах многих одногруппников несколько вырос.
Затем семинар продолжался в обычном режиме – обсуждали последнюю пройденную тему. Вернее, смотрели вопросы по методичке, ответы на которые должны были подготовить дома, и преподаватель поднимал то одного студента, то другого. Каждому из студентов полагалось дать не менее одного развернутого ответа, чтобы получить «плюсик» в особый журнал, который вел преподаватель. Скажу честно, такого волнения я не испытывала давно, и сидеть на семинаре было страшновато. Каждую минуту я ожидала, что спросят меня, а я не отвечу. Однако мне повезло – когда мы добрались до вопроса, ответ на который я точно знала, я изо всех сил потянула руку вверх, и меня – о чудо, – спросили. Я сносно рассказала вызубренную теорию и села на место, получив заслуженный «плюсик».
На следующую пару – потоковую лекцию все по тому же уголовному праву – я шла вместе с Ваном, который учился в соседней группе и специально дожидался меня в коридоре, явно желая поговорить.
– Что случилось? – спросил он, сведя широкие темные брови к высокой переносице.
– Все в порядке, – улыбнулась я, думая, как бы отделаться от друга Зарецкого. – А что?
– Не в порядке. С тех пор, как ты вернулся с озера, ты сам не свой, – покачал коротко стриженной головой парень и пристально взглянул мне в глаза. – Мне это не нравится.
– Тебе кажется, – возразила я.
– Не кажется.
– Брось.
Во взгляде Вана не было ничего хорошего. Он смотрел на меня так, будто бы я в чем-то была виновата.
– Что. У тебя. Происходит? – спросил он твердым голосом. И я поняла, что без ответа друг Яра не уйдет. Слишком уж решительно он настроен, слишком уж обеспокоен. Видимо, со стороны я действительно кажусь странной. Странным.
– Я не могу сказать тебе сейчас, – произнесла я. – Это не моя тайна.
– Чья? – исподлобья глянул на меня парень. Он сейчас чем-то напоминал мне быка, изображенного на его бордовой футболке.
Я молчала, не зная, как отвязаться от Вана. Он сам дал мне подсказку:
– Это из-за нее? Из-за твоей Насти?
Пришлось кивнуть.
– Во что вы вляпались? – прямо спросил Ван, теряя терпение, хотя обычно казался совершенно несгибаемым. – Ну, говори!
– Это не моя тайна, – повторила я. – Я расскажу тебе обо всем, когда придет время. Извини, я не могу говорить сейчас. Правда.
Я старалась, чтобы мой голос казался естественным. Кажется, Ван поверил в это.
– Хорошо, – сказал он. – Только ответь мне вот на что: ты не замешан в криминал? Это не наркота?
От возмущения я едва не подпрыгнула. Наркота?! Да за кого Ван нас с Яром принимает?!
– Нет, конечно, – с обидой в голосе произнесла я. – С чего ты взял?!
– Ты перестал со всеми общаться. Стал странным и нелюдимым. Не отвечаешь на звонки, отвечаешь только на сообщения. Пропадаешь непонятно где.
– Все в порядке, – отозвалась я. – Это временные трудности. Настины.
– Она случайно, – вдруг осторожно начал Ван, став как-то спокойнее, – не…
И замолчал.
– Что – «не»? – переспросила я, чувствуя себя неуютно. На что он намекает-то?..
– Ты был осторожен? – задал Ван новый вопрос. И я поняла, что он имеет в виду. Кажется, мое лицо густо покраснело. Богатое воображение Ярослава мигом нарисовало ряд сцен, в которых Зарецкий мог быть «осторожен». Не знаю, в ком было дело – во мне или в Яре, но я отчетливо увидела кое-что весьма интересное.
Полутемная комната, приоткрытое окно, за которым алыми искрами плавится на солнце закатное небо, огромная кровать с красным балдахином посредине. На ней – девушка с распущенными длинными волосами цвета пшеницы, перекинутыми через плечо. Ее спина обнажена, и на светлую кожу падают косые медные лучи. Девушка прижимает к груди белоснежное одеяло. К кровати подходит парень, на ходу расстегивая белую, словно у принца из
