он все-таки недотягивает. Единственный его козырь — вираж, однако летчику на Яке приходится умышленно подставляться под «мессершмитт», чтобы с разворота на вираже сбить его. Такая тактика показала успешные результаты, но наши летчики на Яках вынуждены быть в воздухе в постоянном напряжении. Если летчик вовремя не заметит «мессершмитт», ему не уйти от атаки, но если бы двигатель и аэродинамика позволяли, он бы смог это сделать! Фронтовая практика показывает, что пара «мессершмиттов», удачно подловившая Як, сбивает его в девяти случаях из десяти. У нашего летчика- истребителя на Яке зачастую просто не остается возможности, чтобы поквитаться. Мы несем неоправданно высокие потери в людях и технике!

Воцарилось долгое и тягостное молчание. Я замер на месте, а вождь, задумчиво склонив голову, продолжал бесшумно мерить своими мягкими кожаными сапогами кремлевский узорчатый темно-красный ковер.

Какие-то сумбурные мысли полезли мне в голову. Не слишком ли я эмоционален?

В самом деле, кого я, интересно, взялся учить? Товарищ Сталин все силы, можно смело сказать, всю душу вкладывает в нашу боевую технику. Наверное, он больше меня знает о ее возможностях!

Вождь вдруг остановился. Секунду помедлив, он повернулся ко мне, на этот раз в его взоре промелькнуло что-то похожее на удовлетворение.

— Хорошо, товарищ Шаталов, благодарю вас. Мы обязательно учтем ваши предложения!

Я не знал, что ответить и как себя вести. Благодарить? Одобрить решение? Обрадоваться? То, другое и третье казалось довольно глупым.

Я не могу одобрять решение вождя, не тот, как говорится, ранг. Благодарить пока что не за что, поскольку результатов-то пока еще нет, а радоваться нечему — наши самолеты сбивают, и еще неизвестно, что покажет доводка И-180 на практике. Пресловутый субъективный фактор продолжал довлеть, словно дамоклов меч.

Товарищ Сталин увидел замешательство на моем посеревшем уставшем лице и улыбнулся. Его улыбка была простой и проникновенной. Так отец улыбается волнению сына, думая про себя: «Ах, мальчик, волнуйся, пока волнуется».

Вождь вдруг шагнул ко мне и, к моему великому изумлению, тепло обнял за плечи. Затем он приподнял чертежи на столе. Под ними затаилась квадратная алая коробочка. Товарищ Сталин взял ее в руку и повернулся ко мне.

Он смотрел мне прямо в глаза, в его чуть сощуренном взгляде сверкнули озорные мальчишеские искорки.

— Гитлер вам Железный крест вручил?

— Да, товарищ Сталин!

— Где же сейчас его награда?

— Железный крест остался в Германии в сейфе вместе с моими личными документами.

— Хочу признаться вам кое в чем, товарищ Шаталов. Мы полагали, что за вами нужен глаз да глаз. До поры до времени! Однако довольно скоро ваша неуемная страсть к красивым женщинам стала казаться просто неискоренимой. Вы так влюбились в немецкую летчицу, что пришлось провернуть целую операцию — умертвить Хелен и воскресить Елену Кореневу. Пока Хелен была жива, никакие силы не могли, кажется, вырвать вас из Германии!

Лицо у меня, кажется, неприятно вытянулось. Только этих разговоров мне не хватало! Однако что поделаешь — сам виноват.

Зачем товарищ Сталин так долго и пристально смотрит мне прямо в глаза? Такой пристальный его взгляд просто невозможно терпеть!

Понятно, что я едва не сорвал ответственную операцию, подверг совершенно ненужному риску благородных и отважных людей. Зачем же так долго со мной разговаривать? За такие дела к стенке надо ставить или, по крайней мере, на фронт отправлять, в окопы простым пехотинцем, чтобы, как говорится, искупить кровью.

Я твердо взглянул вождю в глаза, намереваясь озвучить свои мысли, но он всего лишь на миг, но все-таки опередил меня и заговорил первым.

— Теперь мы считаем, товарищ Шаталов, что вы прошли испытание. Живите спокойно и трудитесь на благо нашей великой Родины. Родина-мать сегодня награждает вас, а я от ее имени вручаю вам высокую награду!

Вождь тепло вложил мне коробочку в ладонь.

— Хотел я, чтобы Яша мой был таким орлом, как вы, ах, как хотел, но, как видно, не от мира сего мой Яков. Товарищ Шаталов, откройте, откройте коробочку и, пожалуйста, не держите ее в сейфе, носите награду на груди, там, где положено, у самого сердца!

Я, замирая от непередаваемого светлого чувства, смешанного с величайшим изумлением, догадываясь, конечно, что находится внутри, но все еще не веря, снял крышку с коробочки.

Внутри на белоснежной подушечке блистала золотая пятиконечная Звезда Героя Советского Союза. Она торжественно смотрела на меня.

Жар прилил к голове. Кажется, мое лицо, за секунду до этого бывшее очень бледным после тяжелого перелета, вдруг зарумянилось от удовольствия.

Я посмотрел на вождя помутившимся взором.

— Товарищ Сталин…

— Послушайте, пожалуйста, товарищ Шаталов. Ко мне должны прийти руководители партии и правительства, но рабочие московских заводов, с которыми они в эту минуту встречаются, задержали их. Сами понимаете, близится Новый год. Так что у нас с вами образовалась свободная минутка. Выпьете со мной хорошего сухого грузинского вина?

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату