3
Много времени отнимало рытье капониров — основных и запасных, окопов под огневые точки, а также ходов сообщений и щелей для укрытия от вражеских бомб, снарядов и мин. Словно кроты, Шилов и его экипаж, как, впрочем, все танкисты батальона, рыли сухую землю пологого холма день и ночь.
Бывалый механик-водитель Федя Седов, коренастый загорелый парень с обожженным лицом, бывший слесарь из Подмосковья, к земляным работам отнесся предельно скептически.
— Могилу себе роем. Точно тебе говорю, лейтенант!
— Не каркай, сержант! Что-то путное предлагаешь?
— Я бы предложил, да кто же меня послушает? Я, брат, пока что не начальник Генерального штаба.
Самоуверенность Седова иногда просто бесила. Вскоре, однако, рытье закончилось, и предмет для трений исчез, не успев появиться.
Со дня на день ожидалось немецкое наступление, но оно почему-то все никак не начиналось. Появилось свободное время. Бойцы стали все чаще сходиться в курилке для посиделок. Особенно сильные споры разгорались после того, как политработники, зачитав очередную сводку о героических подвигах советских воинов, смело закидавших фашистские танки гранатами и погибших смертью храбрых, уезжали на доклад к замполиту бригады.
Шапкозакидательские настроения, царившие среди танкистов, были Шилову не по нраву. Наивный, он не видел провокации и твердил ухарям, что справиться с «тиграми» не так-то просто. Дело вовсе не в мощи «тигра», просто кто-то в наших штабах никак не может понять, что массированное применение средних танков Т-34 против тяжелых «тигров» неэффективно и неизменно приводит к неоправданным потерям. Лишь только один «тигр», умело спрятанный в засаде, может безнаказанно уничтожить десятки Т-34. Советским танкистам остается одно средство — таран, в связи с чем немцы ошибочно считают русских фанатиками.
Т-34 — превосходный маневренный танк с удачно найденным углом наклона брони, позволяющим эффективно защищать экипаж, однако обзор из башни неважный, а оптика уступает немецким стеклам Цейса. Раций на большинстве танков нет, по этой причине сколько-нибудь сносное маневрирование становится проблематичным.
В таком случае, не лучше ли использовать Т-34 несколько иначе? Зачем бросать их лавиной под огонь авиации и артиллерии противника, прекрасно все видящего и готового к атаке? Может быть, целесообразнее использовать юркие и хорошо защищенные танки с неплохой, между прочим, пушкой для свободной охоты малыми группами? Тогда станет возможным поражение немецких колонн из засады, осуществление глубоких рейдов в тылу врага и проведение разведки боем. Так появятся ощутимые результаты, а потери окажутся минимальными.
Танкисты набросились на Шилова с критикой, однако Седов неожиданно встал на его защиту. Все стихли, когда Седов в подробном рассказе, свидетельствовавшем о задатках тактика, привел пару случаев из своего богатого боевого опыта. Во всех приведенных примерах грамотная артиллерийская засада с учетом складывающейся боевой обстановки и рельефа местности позволила подбить «тигр». Шилов взглянул на своего механика-водителя совершенно другими глазами.
— А нам что приказывают? — запальчиво сказал Шилов, развивая мысль Седова. — В землю глубже врыться и ждать, когда «тигры» соизволят двинуться в наступление. Сидим мы здесь в норах, как суслики, а все равно как на ладони, и рано или поздно все наши позиции немцам станут известны, потому что, как их ни маскируй, стационарные они. Очертил площадь и бей авиацией и артиллерией, не промахнешься. Похоже, мы сами противнику задачу облегчаем и невольно делаем все, чтобы потерь у нас было как можно больше!
— Приказ не любит буквального исполнения, лейтенант, — с таинственным смешком сказал в ответ Седов.
— Тогда что же получается? Хочешь навредить, делай строго лишь то, что приказывают, не задумываясь о последствиях. Нет, я вредителем быть не желаю!
Тем временем какой-то добрый человек донес об этом разговоре в особый отдел. Майор-особист, как шепнул Шилову Седов, не придал значения, но в шутейном разговоре с замполитом бригады, с которым находился в довольно теплых отношениях, без задней мысли упомянул Шилова и со смехом привел примеры его горячих рассуждений. Замполит вроде бы пропустил их мимо ушей, но на самом деле у него вдруг вырос на Шилова большущий зуб.
Вскоре посиделки и ожесточенные споры о качестве «тигров», их уязвимых местах и реальной роли прекратились. Комбат Савельев, плечистый капитан с боксерской шеей, волевым профилем и проницательным мудрым взглядом светлых глаз из-под густых обожженных бровей, попытался учесть замечание замполита бригады по поводу того, что, мол, хватит болтать, и организовал футбольные соревнования. Шилову, заядлому футболисту, стало не до разговоров.
Однако первоначальная волна энтузиазма быстро улеглась — не все любили футбол так, как его любили комбат и Шилов. Вскоре мяч продолжал гонять один лишь танковый экипаж Шилова, что опять стало предметом особого неудовольствия замполита бригады.
Вот тогда-то Шилов и познакомился с сержантом-сапером Варварой Аловой — хрупкой улыбчивой девушкой с глазами, в которых, как в глубоком лесном озере, можно было утонуть. Их знакомству поспособствовала восточноевропейская овчарка Ласка, служебная собака Вари, до самозабвения
