Зоя дрожит, а на глаза наворачиваются слёзы, но упрямства у неё не занимать: протягивает руку и требует вернуть ножницы обратно.
— Я это сделаю! — заявляю, отступая всё дальше. — Какая разница кто? — тяжело дыша, смотрю на Оскара. — Разницы ведь нет? Ну?! Я тебя спрашиваю.
— Да плевать! — вдруг рычит Ромыч. — Потешьте уже его самолюбие хоть кто-нибудь! Я зае**лся на это смотреть!
— Лиза, даже не…
Поздно.
Сжав свои волосы в кулаке, и заведя ножницы за голову, потребовалось несколько нажатий, чтобы длинные вьющиеся локоны посыпались на песок и короткие рваные пряди заскользили по подбородку.
— Лиза…
Толпа гудит и свистит, кто-то одобрительно рукоплещет, кто-то даже хлопает меня по плечу, а кто-то вроде Оскара смотрит с таким разочарованием, будто вот-вот расплачется:
— Это — не коротко! — качает головой.
— Заткнись малой, — Ромыч толкает его в плечо. — Здесь всем плевать на твои личные обиды. Давай, начинай.
— Лиза, — лицо Зои плавает из стороны в сторону перед моими глазами и выглядит печально-осуждающе. — Зачем, Лиза?! Вот зачем?! Это моя вина! Это я этого выродка постригла! И это мои волосы должны были… Блин… — Вижу, как слёзы вырываются из уголков глаз Зои. А мне даже плакать не хочется, кричать не хочется, сожалеть не хочется. Если и случилось нечто непоправимое, то я этого ещё не поняла. Да и… это ведь волосы, просто волосы..
Даже вздохнуть с облегчением хочется.
Что могло быть проще, чем это?
— Уходим, — наконец ко мне возвращается решимость. Хватаю Зою за руку и веду за собой сквозь толпу.
— Не-не-не! — чья-то тяжёлая рука падает на плечо и круто разворачивает обратно. — Ты не поняла, малая, шоу только начинается.
Впервые вижу человека с такими страшными глазами, как у этого Ромыча. Черты лица грубые, обострённые, на квадратном подбородке густая щетина, ноздри длинного носа раздуваются двумя парашютами, и даже лоб нахмурен так сильно, что кажется, кожа вот-вот лопнет. И он большой. Очень большой парень. Этого ударом локтя под дых с ног точно не свалить, скорее локоть в обратную сторону вывернется.
— Оскар! — орёт Ромыч, но глаз своих жутких с меня не сводит. — Иди-ка, объясни нашей птичке, что к чему! Она походу не врубается!
— Мы всё сделали! — вступается за меня Зоя, решительно сбрасывая руку Ромыча с моего плеча и оттягивая меня назад. — Чего ещё вам надо? Мало зрелища? Сходи в стриптиз-клуб, вздрочни, расслабься, чего напряжённый такой?
— Зоя! — Не успеваю схватить её за руку, как моя подруга от резкого толчка Ромыча уже летит в утоптанный песок и шумно проезжается по нему задом.
— Закрой пасть, овца, — рычит на неё Ромыч и вновь взгляд на меня переводит. — Оскар!
— Я здесь, — Оскар оказывается рядом и с довольным видом наблюдает, как Зоя поднимается с земли, отряхиваясь от песка.
— Объясняй!
— Как скажешь, Ромчик. — Рука Оскара вновь падает ко мне на плечи. — А теперь слушай внимательно, солнышко. — Приказывает Зое стоять на меня, а меня силой отводит в сторону. — Я рад твоей новой причёске и всё такое, но вон те ребятушки, — кивает под мост, — играют по-крупному, так что…
— Это было не задание?! — смотрю на него с застывшим в ужасе дыханием. — Ты это… это всё…
— Это, — перебивает, накручивая на палец прядь моих коротких волос, — приятный бонус от дядюшки Оскара, ну или —
— Кто? Ты мой новый… кто?!
— Ага. Куратор. — Расплывается в лживой улыбке, обнимая меня ещё крепче. — И я о-о-очень рад, солнышко. Я даже успел к тебе привязаться. Немного. Совсем чуть-чуть.
Всё крепче сжимаю в кармане перцовый баллончик и опускаю палец на кнопку распылителя, украдкой поглядывая готова ли Зоя к побегу, как Оскар добавляет:
— Не сделаешь то, что во-о-он те ребятуни для тебя придумали, солнышко, и у всеми нашего любимого мальчика абсолютно случайным образом окажется пробита голова.
— Ты псих, — шепчу, убирая палец с кнопки распылителя, и повторяю громче, дрожа с головы до ног: — Все вы психи!
— Тс-с-с… пацаны не любит, когда их обзывают.
— Да вас… вас всех за решётку надо!
— Да? — отшатывается в сторону и отряхивает ладони, будто от пыли. — Тогда вали. Давай, бери пельмешика и валите. Но за сохранность здоровья
