Поёживаюсь от нахлынувших мыслей и вновь с трудом удерживаю себя от рыданий. Отношу чай в комнату к Зое и выслушиваю о том, что мне тоже нужно принять горячий душ, потому что и я намокнуть в море успела. Приходится заверять её, что мне совершенно не холодно (что — ложь), закутать Зою в два одеяла и ещё раз десять извиниться, что окончательно выводит мою подругу из себя, и она едва ли ни пинками выгоняет меня из спальной.
— Лиз? — окликает напоследок. — Ты это… помягче с ним.
Неуверенно киваю и открываю замок на входной двери.
— Я скоро вернусь. Иди в постель.
— Можешь не возвращаться, — весело фыркает Зоя, впихивает в руки сырую куртку Макса и выталкивает меня дверь.
Так и стою на площадке между квартирами. Сжимаю в руках куртку Яроцкого и наверняка выгляжу, как последняя идиотка, сверля его спину взглядом.
«Только не плакать. Больше не плакать. Парни не любят девчонок, которые постоянно ревут, так ведь? — убеждаю себя мысленно. — Они таких жалеют. Жалеют. Жалеют»!
И следующая мысль:
«Светлакова была права».
Почему он не смотрит на меня? Почему не говорит? У меня нет сил, чтобы начать разговор… Боюсь, что вновь сорвусь. Боюсь разреветься, боюсь наговорить глупостей из-за угрызений совести. Боюсь, что не смогу объяснить мотивацию своего поступка. Макс не поймёт, если скажу, что всё это было ради его же безопасности. Он осудит.
— Долго стоять там будешь? — голосом острым, как лезвие. Выкидывает бычок в открытое настежь окно, запускает руки в карманы мокрых джинсов и медленно поворачивается ко мне.
«Зачем он открыл окно? — думаю. — И так ведь холодно».
Наконец смотрит. Но почему теперь мне отвернуться хочется? Взгляд полный укора, боли, обиды… Не могу его выносить.
Опускаю глаза.
— Такси ждёт, — говорит спустя паузу напряжённой тишины.
— Такси? — нерешительно встречаюсь с ним взглядом.
А, ну да… такси. Ему надо домой. В тепло, а я опять веду себя, как дура.
Спускаюсь на несколько ступеней и нервно кусаю губы, решая с чего бы начать.
— Не надо, — перебивает, стоит только рот открыть. Даже смотрит так, будто заткнуться просит. Поднимается по ступеням и хватает меня за руку.
— Потом, — тянет вниз за собой, а я пытаюсь остановиться.
— Мне к Зое надо.
— Зоя уже спит.
— Я не могу оставить её одну!
— С ней всё будет в порядке. Она дома.
— Я не могу.
— Зоя спит!!! — круто разворачивается ко мне, голос эхом проносится по холодному подъезду. Резко выдыхает, отведя взгляд, хмурится, и челюсти сжимает. И вот я уже решаю — сдался, решил перенести разговор, но нет, вдруг обхватывает меня ещё крепче и продолжает вести вниз по ступеням.
— Макс…
— Замолчи.
Боже… я не могу. Ком в горле кислород перекрывает, губы дрожат, а слёзы вновь жгут глаза.
— Макс…
Не отвечает.
— Я в тапочках!
— Не страшно. В этот раз в море лезть не придётся.
Как кулаком под дых.
— Макс…
— Просто замолчи, Лиза! — вновь срывается. Толкает подъездную дверь, и в лицо ударяет холодный ветер с мелким дождём.
Такси всё ещё стоит у подъезда, так что очень скоро я оказываюсь внутри, на пассажирском сидении, а Макс рядом. И вновь эта тишина… настолько гнетущая, что видимо даже водитель почувствовал — решил включить радио погромче.
Макс всю дорогу в окно смотрит, и костяшки пальцев перебирает. Напряжён, зол, разочарован… чувствую это так ясно, как собственный холод; даже печка не спасает.
