Слушала, как говорит Макс. Всё слышала… каждое слово пропитанное болью, каждый вдох наполненный грустью, каждый выход, будто силы на исходе. Будто желания жить, бороться не осталось. Он смирился. В каком-то смысле Макс Яроцкий успокоился.
Не оборачивается, молчит, вниз смотрит.
Стою за его спиной и практически не дышу. Руки дрожат так сильно, что приходится сжать их в кулаки и убрать за спину, ноги, будто не мои, будто ватой набитые. До боли кусаю губу, чувствую, как в груди грохочет сердце, и узнаю этот ритм — словно огромная бабочка опалёнными крыльями бьётся, взлететь пытается.
Кажется, что это сон. Сотни раз я представляла себе нашу встречу, вопреки здравому смыслу, вопреки решению, что давно приняла, верила — она случится. И каждый раз, в своих фантазиях, я не видела ничего кроме его лица. Рисовала контур губ подушечкой пальца, вспоминала его запах, целовала… Это казалось проще. На самом деле всё оказалось не так: слишком тревожно, волнительно, страшно, что, кажется, воздух заканчивается, вдох с трудом сделать получается.
Как же я скучала.
Как же сильно я по нему скучала…
— Это ты принесла розы? — низким тембром с лёгкой хрипотцой, спокойно, будто мы только вчера с ним виделись. — Костик ненавидит розы, — медленно поворачивается ко мне. — Он в принципе цветы ненавидит.
— Я… — беззвучно.
Вдох поглубже, унять головокружение, унять дрожь и повторить громче:
— Я… я не знала.
Молчит. И будто на меня смотрит, не может — знаю, но всё равно его взгляд чувствую. Всё тот же, каким он смотрел на меня, только на меня… Пронзительный до слабости в коленях, пристальный до онемения в кончиках пальцев. «Мой» взгляд. Сквозь тьму и тёмные очки чувствую его каждой клеточкой кожи.
Нерешительно ступаю ближе, медленно, будто спугнуть его могу. Замираю в шаге от Макса и вижу своё лишённое красок лицо в стёклах его солнцезащитных очков.
— Это ты… — шепчет, и вдох глубокий делает. Голову отворачивает, будто стыдясь чего-то. Многого стыдясь.
Но я его давно простила. За всё простила.
— Я сошёл с ума? — голос дрогнул.
— Нет.
— Тогда почему ты здесь?
— Сама до конца этого не понимаю.
Как это возможно?
Это сон? Если да, то я не хочу просыпаться.
Это её голос. Её запах… Боже, как долго я его не вдыхал. Во рту так сухо, что язык с трудом ворочается, сердце бьётся где-то в горле, а голова кругом идёт от избытка чувств. Хочется наплевать на пропасть возникшую между нами, схватить её в охапку, прижать к себе, уткнуться носом в волосы и больше никогда не отпускать. Чёрт… никто никогда не узнает, каких усилий мне стоит, прямо сейчас этого не сделать.
Я просто не могу. Просто права на это не имею.
Я сломал этой девочке жизнь…
Лиза… зачем ты приехала? Чтобы увидеть меня таким? Зачем?.. Ты просто вернёшься домой, а я опять останусь вариться в этом аду… без тебя.
Это больно. Бля*ь, как же это больно!
— Вероника меня привезла, — говорить о ком-то третьем оказывается проще, и я цепляюсь за эту соломинку.
Макс никак не реагирует на эту новость.
— Она мне всё рассказала, — глаз с него не свожу, пытаюсь понять реакцию. Но нет её — никакой реакции.
А я пугаться начинаю. Сомневаться.
Вдруг руку протягивает и лёгким движением касается моих волос.
— Они стали длиннее, — уголок его губ приподнимается в едва заметной улыбке.
— Да, — шепчу, чувствуя, что договор с самой собой о том, что сегодня слёз не будет, летит ко всем чертям.
Плавным движением, кончиками пальцев касается моей щеки, и я закрываю глаза, подаваясь порыву нежности, прижимаюсь к его ладони и беззвучно плачу, прикусывая губу.
— Ты плачешь?
