— Так… его видео слили? Романовича?
— Да, — будто проще не бывает, отвечает Полина. — Говорят, что на одном из уроков ему на телефон видюшки начали приходить, порнуха всякая, ну и… того накрыло, почувствовал себя экстремалом, попросился в туалет и ненавязчиво подрочил в одной из кабинок. Впоследствии это видео увидели все.
— Они снимали его?! — шёпот звенит от возмущения. — Но это же… это вторжение в личную жизнь!
— Это, Лизка, — невесело усмехается, — дрочилово в школьном туалете. Извращение, чтоб ты лучше понимала, — морщится. — Вообще пофиг мне. Говорю, что знаю. Нет на тебя компромата — они сделают, будь уверена, а я лично, переезжать в другой город желанием не горю. Да и… — озирается, — говорить с тобой слишком долго — тоже опасно. Я не могу трепаться. Они всегда следят.
— А дома? Или мы уже не сёстры?
И Полина промолчала.
Ну вот теперь по-настоящему страшно стало.
Это ж как психологически к человеку подобраться надо, чтобы тот, будучи уверенным в своей чистоте и порядочности, засомневался в этом и почувствовал себя грязным, позорным куском мусора?..
Вот как я сейчас себя чувствую.
— То есть, — смотрю куда-то сквозь сестру, которая надувает розовый жевательный пузырь, — об этой игре знают все? Просто…
— Просто они не идиоты, чтобы говорить о ней громко и с выражением. Думаешь в школе много желающих на твоё место?
— Они знают, что я…
— Нет. Вряд ли. Все знают о какой-то тайной игре, шепчутся и всё такое, это же школа, но в детали никто не посвящён. Так что помалкивай, серьёзно. А то узнают, и будет тебе вдвойне весело.
Смотрю на надкусанный пирожок с рисом и чувствую, как тошнота подкатывает к горлу.
— Кто он? Знаешь уже? — не слышу любопытства в голосе сестры. Лучше меня знает, что не могу ответить.
— Саша Романович, — перевожу тему, — он ведь заложил их? Игру, куратора своего?
Полина сморит так, будто глупее вопроса от меня услышать не могла.
— Ну и что с этого? Кто ему поверил?.. Видео удалили со всех серверов, но как найти того, кто залил его? Поверить на слово? Романович кричал, что это Оскар во всём виноват — чувак, который даже в школе нашей не учится, понимаешь? А какое Антошке дело до того, кто не учится в его школе?..
— Кто был твоим куратором?
— Опять допрос начинается, — Полина закатывает глаза. — Зачем ты вообще в школу вернулась, если на уроки не ходишь?
— Ты знаешь зачем, — автоматически сжимаю в кулаке разорванную открытку.
— А-а-а, ну да, — с ироничным видом кивает, почёсывая затылок, так что голубые волосы становятся дыбом. — Найти того чувака хочешь? — смеётся надо мной. — Зачем, Лиз? В глаза ему посмотреть хочешь? По морде за меня врезать? И что? Легче станет? — Перегибается через стол и шепчет уверенно: — Мне плевать. Когда Ты уже поймёшь это? Когда тебе плевать станет? Я себя отлично чувствую, лучше, чем когда-либо, уясни, а? Забей на него! Думай о себе! Пройди эту игру хренову и забудь вообще о ней!
Шумно отодвигает стул и вскакивает на ноги, забрасывая рюкзак на плечо:
— Иди на уроки, систер.
— Теперь я не уверена, что мне всё равно, — говорю, думая о флэшке.
Полина фыркает и всплескивает руками:
— Понятное дело! Никому не всё равно. Все хотят жить.
— Я согласилась, — сверлю взглядом светлую столешницу.
— Что?
— Я сказала пароль, — медленно перевожу взгляд на Полину и нахожу её растерянной. — И если ЭТО только первое задания, то каким будут остальные четыре?..
Яроцкий сделал мне огромное одолжение, когда решил, что с уроком математики его сегодняшние занятия закончились. Свалил куда-то, предоставив всю парту в моё распоряжение, так что в кои-то веки остальные пять уроков мною сорваны не были.
Другое дело — мысли.
«Сосредоточься на учёбе, Лиза»! — вообще не помогло.
Игра, куратор, задание, флэшка — всё, о чём могла думать. Как зависимость какая-то, паранойя! И как тут программу догонишь? С такими темпами конец мне на экзаменах и ЕГЭ, и на запланированном медицинском институте тоже крест ставить можно будет.
— Ты как? Норм? — Зоя — единственное светлое пятно в суровых школьных буднях. Чем больше общаюсь с ней, тем больше нравится эта девчонка.
