кто изнасиловал мою сестру — это пройти её до конца.
— Скажи пароль и начинай, — взглядом гвозди в меня забивает. — Давай, Лиза. Поверь, будет весело. Всем, всегда весело.
— А если однажды здесь будет написано то же задание, что у моей сестры, тоже согласиться должна? — шепчу, вкладывая в каждое слово максимум презрения, и плечи Макса приподнимаются на беззвучном смешке.
— Твоя сестра могла отказаться.
— Моя сестра — идиотка!
— Но не ты, да? Ты же у нас такая правильная, невинная, никем не отыметая.
Сжимаю кисти в кулаки под столом, делаю глубокий вдох:
— Тебе смешно, да, Макс? Весело?! Кайфуешь унижая других?
— Багрянова!
— Простите, — мямлю в ответ учителю.
А Макс вообще будто забыл, что находится на уроке: придвигается ближе ко мне, так что запах сигарет ещё сильнее ударяет в нос, а я почему-то не морщусь, как обычно, а наоборот глубоко вдыхаю, и шепчет в самое ухо:
— А с тобой даже интересно… Хочешь знать, почему ТЫ, Лиза?
— Разве скажешь? — шепчу в ответ, чувствуя щекой тепло его кожи.
— Скажу, — поворачивает голову едва не задевая кончиком носа мой, и пристально смотрит в глаза. — Выполнишь первое задание — скажу.
— Я тебе не верю.
— А кому веришь? Чаче? Этому трусливому говнюку?
— Паша не такой!
—
— Кто?!
— Ты слышала.
— А ты тогда кто?!
— Багрянова!
— ЧТО?!
— ВОН ИЗ КЛАССА!!!
Макс, с расслабленным видом откидывается на спинку стула, складывает руки на груди и внимательно смотрит, как я тяжело и сбито дышу.
— Хочешь знать, кто такой твой, Паша? — усмехается. — Я и это тебе расскажу. Я ооочень много знаю. Давай, скажи пароль и… я весь твой,
— Да пошёл ты, Яроцкий!!!
— Багрянова! Пошла. Вон. Из класса. Я сказал! — Шар для боулинга покраснел.
— Лиза, просто извинись, — шепчет мне Зоя, в то время пока другие посмеиваются, а Яроцкий нагло смотрит в упор на жертву, которую загнал в угол, запер в…
— «Птичка в клетке», — говорю ему пароль и бросаю открытку на стол. — Но если что… это будет на твоей совести, Макс.
— Сказала та, у кого напрочь она отсутствует, — зло усмехается, но выглядит довольно.
Хватаю свой рюкзак и под крик Лысого вылетаю из класса.
Третий урок в школе, и снова сорван.
ГЛАВА 7
Чай и пирожок.
Пирожок не лезет, словно глотку забивает: то ли тесто сырое, то ли я сама как тесто.
Ничего не хочется.
Упираюсь лбом в столешницу и до самого звонка слушаю, как гремят столовыми приборами работники школьной кухни.
Столовка как была одним из самых безопасных мест в школе, так и осталась. Учителя редко заходят, особенно во время первых уроков, а всем остальным вообще по барабану, кто это тут продавливает задом один из пошарпанных стульев и выглядит так, будто который месяц от гриппа страдает.
