— Не дыми на меня, — давлюсь дымом и смехом. Даже рот ладонью зажимаю. Костик каждый раз краснеет до самых своих лопоухих ушей, когда разговор о ней заводит. Причём сам заводит и сам же краснеет! Всё лето мне мозг выносит этой Бобровой своей. Даже Чачу разговорами о ней допёк, а Чача у нас самый стойкий, между прочим.
— Ты по ней с мая сохнешь. Уже почти четыре месяца. Не надоело ещё? — Мягко толкаю Костика в плечо, присаживаясь рядом.
— Я только в мае заметил, какая она красивая стала.
— Блиииин, да ладно тебе, Костян. Кто там красивый в моём классе? Обычные все. Я б заметил. Ладно, если бы ты на Светлакову залип, я бы понял. Она хоть ствервозная, но, да, красивая.
Смотрит и глаза щурит:
— Лиза красивее.
— Лиза красивее. — Говорим одновременно и меня вновь приступ смеха накрывает. Костик тоже улыбки не сдерживает.
— Да что в ней такого особенного? — Ладно уж… решаю дать другу выговориться. Вижу — наболело. Любовь у него, понимаете?
— Не знаю, — Костя пожимает плечами и влюблённым, как дебил, взглядом таращится на море. — Просто Лиза она… необычная. Вот смотрю на неё и… всё… прям глаза слепнут. Лиза она… она сияет, понимаешь? Да ни фига ты не понимаешь.
— Сияет? — хмыкаю. — Да, Костян, загнало тебя конкретно.
— Лиза необыкновенная!
— Тем, что в школу редко ходит?
— Что?
— Ну, ты сам говорил. Что она в школу редко ходит. Наверное, поэтому и помню её плохо.
— Она позади тебя сидит.
— За мной много кто сидит.
— Блин, Макс, вот ты вообще ничего не понимаешь! И хватит ржать уже!
— Прости, Костик, — хватаю его за щёку и несколько раз дёргаю, — просто ты такой миленький. Ути-пути.
— Макс, блин!
— Ууути-пути, кто тут у нас папочкина радость?
— Отвали, Яроцкий! — выбрасывает сигарету, заваливает меня на спину, сам смеётся на весь пляж и меня песком засыпает.
Отстает, наконец, поднимается на ноги и отряхивает ладони.
— Ладно, прости, дружище. Я просто стебусь, — щурясь, смотрю на него снизу вверх. — Придём в школу, покажешь мне эту свою Бабрукову.
— Багрянову.
— Да знаю, — вздыхаю, отвожу взгляд на море. — Багрянову. И что делать планируешь? Девчонку к нам в компашку притащить хочешь?
— Нееее… — неловко отвечает и присаживается рядом. Потирает ладонью шею и вновь краснеет. — Я, это… стесняться буду.
— Что, даже не подойдёшь к ней?
— Сказал же: стесняться буду.
— Тогда зачем любишь её?
— Ну… это… Любить ведь и на расстоянии можно.
Хлопаю Костика по плечу и шумно вздыхаю:
— Рано нам ещё это, братишка. Любить рано.
— Любить никогда не рано, — пялится в песок, на котором подушечкой пальца рисует сердце. Вот тут понимаю… а Костик-то не шутит. Реально пацан втюрился по самые помидоры.
— Нам всего по пятнадцать, — вроде как подбодрить пытаюсь.
— Ромео с Джульеттой тоже примерно по столько же было.
— Так ты в Ромео записался? — негромко усмехаюсь.
— Да ну тебя. Вот влюбишься, тогда я над тобой ржать буду.
— Договорились, — улыбаюсь, глядя, как Костик вытаскивает из пачки новую сигарету и подкуривает.
— Эта дрянь тебя убьёт, — замечаю на полном серьёзе.
— Ну и пусть.
— Серьёзно, Костян. Бросай эту фигню. Ты у меня уже с этим вонючим дымом ассоциироваться начинаешь. Как не унюхаю где, кажется, что ты пыхтишь.
— На, затянись, — гадко улыбается, протягивая мне сигарету.
— Спасибо. Сам травись.
